Она не могла знать, когда я вернусь и какой дорогой поеду. Не могла и всё же ждала. Почуяла, должно быть. Нюх, как у волка.
Не поздоровалась. Не поздравила с благополучным возвращением. Она всегда сразу переходила к главному, не тратя время на остальное. Правила приличия? Это для других.
– Вы выяснили, почему я не стал безликим? – спросила она.
Она говорила о себе, как о мужчине. Правильно, у неё есть грамота.
Я спешился.
– Да, выяснил.
– Почему же?
Я шагнул к ней, словно хотел обнять или ударить.
– Простите меня, сенсей.
– За что?
– За то, что я не расскажу вам об этом. Для вас это останется тайной.
– Но почему?!
– Ваш замысел изначально достоин не только осуждения, но и наказания. К сожалению, власть ещё не создала такие законы, которые бы определили меру этого наказания. Поэтому я, ничтожный, выберу эту меру сам. Вы никогда не узнаете, почему сохранили лицо. Пусть это будет вашим наказанием.
Отступив назад, я добавил:
– Это не ваше лицо, госпожа Йоко. Это лицо Нобуюки Кубо, вашего несчастного ученика, преданного вам и преданного вами. Это не вы, это он сохранил свое лицо, что бы мы все об этом ни думали. Он сохранил его для вас. Носите подарок, сделанный вам мертвецом, до конца ваших дней. Только вы одна во всем мире будете знать, что на самом деле вы – каонай, человек без лица. Живите с этим знанием, как хотите, как сможете.
Она долго молчала.
– Я бы гордилась таким учеником, как вы, Рэйден-сан, – сказала госпожа Йоко. Я уже слышал эти слова в лапшичной, до отъезда из Акаямы, и знал, что последует дальше. – Вы точно знаете, куда бить, и не промахиваетесь.
* * *
Когда назавтра я пришёл в додзё семьи Ясухиро, занятия вел Цуиёши, сын сенсея. Госпожи Йоко в зале не было. Не пришла она и на следующий день, и позже.
Никто в Акаяме больше не видел Нобуюки Кубо-второго.
Иногда я думаю, что убил её. Убил не прикасаясь, убил без фуккацу. Есть такие способы убийства, которые оставляют убийцу жить дальше. С одним из них я познакомился ближе, чем хотелось бы. И знаете, что?
Я не испытываю сожаления.
