– Ну все! – выдохнул я. – Еще один сеанс, попозже, и на сегодня хватит процедур. Больше просто не выдержу.
Девушка долго на меня смотрела, а я сидел рядом и тупо отдыхал.
– НИИЧАВО…
[22] – прошептала «скво». – Меня ранили однажды, в левое плечо – две недели заживало. Как это у тебя получается?
– Понятия не имею, – проворчал я. – И, пожалуйста, никому не рассказывай, ладно?
– Ладно… Тебя не тянет к мировой славе?
– Ни капельки! – мотнул я головой. – Нет, я хочу славы, но такой, чтобы ее умом добиться, а не этими… чудесами Христовыми. – Опираясь руками в колени, я тяжело встал и поплелся на кухню. – Сейчас я тебя покормлю. Съешь побольше, а то твой организм активно расходует резервы.
– Съем, – послушно кивнула Марина.
Микроволновок пока что не поступало в продажу, так что котлеты пришлось разогревать на сковородке. А еще я выискал в рассохшемся буфете с полуотвалившимися дверцами несколько банок какао со сгущенкой.
– Всухомятку, конечно, – сказал я в порядке самокритики, откусывая сразу полкотлеты, – ну, хоть так…
– Пустяки, – улыбнулась девушка, прихлебывая горячий шоколад. – Однажды в… э-э… в сельве мы три дня шли, питаясь личинками и кузнечиками. Правда, кузнечиков хотя бы на костерке поджаривали… Кстати, откуда ты знаешь, как меня зовут и что я старлей? Ты и мысли читаешь?
Я покосился на «скво». Другая на ее месте, потеряв столько крови, лежала бы пластом, не приходя в сознание, а Марину я как бы «зарядил», скорее выздоровеет. Вон как ожила…
– Все куда проще, – поведал я, черпая ложкой из банки какао и макая в чашку с кипятком. – Я тебя видел на толчке. Ты подъехала на «Жигулях», и еще там было двое мужчин. Один из них так к тебе и обратился. По званию.
– Ершов, болтун… – поморщилась «скво» и тут же улыбнулась с легчайшим кокетством: – О, так мы, оказывается, старые знакомые! А я и не знала…
Я внимательно и устало посмотрел Марине в глаза. Девушка осеклась, а ее улыбка будто растаяла на губах.
– Сколько тебе лет, Миша? – серьезно спросила она.
– В сентябре шестнадцать исполнится, – чуток напрягся я.
– А мне кажется, ты гораздо старше.
– Это свет тут такой, неверный, – нашелся я. – Так какой там подвиг надо совершить?
Марина глянула на меня с неуверенностью.
– Да говори уж… – проворчал я.
Девушка глубоко вздохнула.
– Надо побывать на толчке. Там подрабатывает один человек, все зовут его Боцманом. Он такой бородатый, в тельняшке, косит под выпившего, хотя и в рот не берет.
– Я его, кажется, видел… – протянул, вспоминая. – И что Боцман?
– Спросишь его: «У вас есть белые женские туфли с круглым носком?» Это пароль. Боцман ответит: «Сейчас в моде танкетка». Это отзыв. Услышишь его, скажешь: «Лишь бы на высоком толстом каблуке»
[23].
– Понял, – отчеканил я тоном истинного комсомольца, получившего партийное задание.
– Где я, не говори. Просто узнай, какая обстановка.
– Хорошо, – кивнул я. Погладил девушку по руке, успокаивая, и добавил: – Да не переживай ты так! Можно подумать, на передовую посылаешь! Мне все равно туда надо, хочу родным подарки сделать.
– Ладно, – улыбнулась Марина, – не буду переживать.
Протянув руку к тумбочке, она взяла пачку десятирублевок и передала мне.
– Возьми, это тебе на оперативные расходы. – «Скво» расплылась в улыбке. – Считай, что я выписала тебе премию!
– Идет. – Я взял тугую пачку и покачал ее. – Сдачу верну.
– Нет, – Марина покачала головой. – Это насовсем.
Она осторожно приподнялась, становясь на колени, а потом подалась ко мне и поцеловала. Я малость ошалел, а девушка выдохнула, пригашивая улыбку:
– Огромнейшее тебе спасибо!
– Ага, – глуповато ответил я и отправился на задание.
Тот же день, часом позже.
Одесса, Бугаёвка
На толчок я двинулся в гриме, как и был. Если уголовники или милиция будут искать длинноволосого подростка с ястребиным носом, то физкульт им привет!
До своей цели я доехал на автобусе. Немного пройдя пешком, выбрался к толчку. Для начала прогулялся, разглядывая товары и торговок с торгашами, внимательно прислушиваясь к их разговорам, но так ничего и не узнал о недавней перестрелке, хотя для СССР она являлась ЧП. Это там, в будущем, разборка двух банд с применением автоматов не вызывает особого интереса, а здесь за подобное взгреют всех – от рядового гаишника до министра внутренних дел. Поэтому мне надо держаться настороже – милиция и КГБ уже навели шухеру, но и сейчас за толчком наверняка присматривают.
Я надеялся на то, что не все могли меня приметить – перестрелка шла за рядом тополей, да и пустырь как бы «опущен» в большую промоину, заросшую лозняком и тамариском. К тому же я двигался на сверхскорости, а в этом случае различить лицо невозможно – все смазывается от быстроты. Однако поберечься будет нелишне.
Боцмана я узнал сразу. Бородач в тельняшке и черных «матросских» штанах сидел, развалясь, на той самой скамье, где я давеча лечил Алона. Боцман смолил сигаретку, щурясь от дыма, а свободной рукой выбивал ленивую дробь на коробке из-под обуви.
Я приблизился, дождался, пока он обратит на меня свое благосклонное внимание, и вежливо, подпуская в голос гнусавенькие нотки, спросил:
– У вас есть белые женские туфли с круглым носком?
Лицо Боцмана, доселе равнодушное, мигом изменило выражение. Он замер и медленно выговорил отзыв:
– Сейчас в моде танкетка.
– Лишь бы на высоком толстом каблуке, – примирительно сказал я.
Еле сдерживаясь, Боцман подался вперед.
– Шо с «Роситой»?
– Жива, – успокоил я его. – Не совсем… м-м… здорова, но скоро поправится.
– Ух! – выдохнул Боцман, как уэллсовский марсианин. – Оч хор, прямо отл!
– «Росита» просила узнать обстановку, – строго сказал я в манере киношного резидента.
Мой визави серьезно кивнул – его совершенно не смущало, что обращается к нему подросток, пусть даже юноша. Значит, так надо. Для конспирации.
– Произошла утечка, хто-то из свиты Рубена настучал «спартаковцам», – обстоятельно доложил Боцман. – Парочка из «Москвича» выжила, но зря – их догнали люди Рубена. Больше их не видели. Самое главное! Только шо подъезжал Тимур – он у Рубена на роли министра обороны. Тимур сказал, шо вычислил того, хто слил секретные сведения «спартаковцам». Больше тот сливать не будет.
