– Товарищ генерал-лейтенант… – обиженно прогудел полковник.
– Без званий, Евгений Иваныч.
– Григорий Федорович, я с ее отцом служил, да и Марину знаю с малолетства, – проговорил Первенцев с достоинством. – Так что и речи нет о подозрениях. Операцию в Бугаёвке она провела блестяще, Руслан Бехоев по кличке «Шах» выдал нам всех агентов Моссада. Но и втык я Марине должен был дать!
– Согласен, – кивнул Григоренко и примерился к кожаному креслу. – Вы позволите?
– Садитесь, садитесь! – зачастил хозяин кабинета.
Начальник ВГУ уселся, и на его лице, всегда хранившем бесстрастность, прорезалась почти мальчишеская улыбка.
– Признаться, Марина, я даже рад, что вы, по выражению товарища полковника, сплоховали. Как только мы потянули за ниточку, стал разматываться весьма странный и запутанный клубок. Я ознакомился с мнением врачей, они единодушны: то, что наш хилер проделал с вами, Марина, и с Алоном, невозможно. Я бы все же поправил наших эскулапов и сбавил градус неприятия. Акт исцеления налицо – это невероятно, но возможно. Поэтому я предлагаю назвать запланированную мной операцию именно так: «Хилер». Вижу вопрос на челе твоем, Евгений Иванович! А нужно ли? Нужно. Дело даже не в той технике целительства, которой владеет фигурант, а в странном поведении Моссада. Да, мне, как и Евгению Ивановичу, было бы очень интересно узнать, о чем говорили «Хилер» и Рехавам, но ситуация еще более осложнилась, товарищи. Вот, смотрите.
Григоренко выложил на стол лист из альбома, на котором серел очень неплохой карандашный набросок, изображавший Мишу Гарина. Марина удивилась – художнику удалось даже передать выражение глаз.
– Он? – генерал-лейтенант уперся взглядом в девушку.
– Он, – кивнула Марина. – Откуда это?
Начальник ВГУ со вздохом развалился в кресле.
– Трое или четверо агентов Моссада ищут «Хилера» по всей Одессе, – ровным голосом сообщил он. – Прочесывают школы, институты, техникумы… Один из студентов Одесского универа оказался неплохим рисовальщиком. Он по памяти набросал это лицо, которое видел на фотографии. Фотку ему показал один из моссадовцев, причем предъявляя удостоверение сотрудника КГБ!
– Наглецы! – восхитился Первенцев.
– Именно! И наша задача – опередить Моссад. Вся эта история очень дурно пахнет, и мы должны первыми понять, в чем тут дело. Зачем израильтяне так стараются? Зачем им «Хилер»? Вот вы, Марина. Какой вариант событий вам первым приходит в голову?
– Что агент «Хилер» послал Моссад куда подальше и перешел на нашу сторону, – не задумываясь, сказала девушка, – и теперь его ищут как предателя – и носителя секретов.
– Именно! – прищелкнул пальцами Григоренко. – Не думаю, что наше с вами первое впечатление верно. Вот для того чтобы прояснить ситуацию, мы и затеваем всю эту возню с «Хилером». Кстати, Мариночка, вы общались с ним, набросайте нам его психологический портрет. Эскизно.
Исаева кивнула.
– Самое, пожалуй, поразительное в «Хилере» – это контраст внешности и личности, – медленно проговорила она, обдумывая каждое слово. – Выглядит он как обычный парень лет семнадцати, не старше второкурсника, скорее даже школьник-выпускник. Но «Хилер» ведет себя совершенно не так, как ожидаешь от юноши – никакой бесшабашности, пустопорожнего веселья, бездумья. Он всегда очень собран и сдержан, как бывалый мужчина. Я видела его в деле, когда лежала на заднем сиденье «Волги». Там как раз подкрепление на «Москвиче» прибыло, а один из раненых «спартаковцев» бросился к нам, угрожая пистолетом. Так «Хилер» не нервничал, не дергался, не суетился – хладнокровно прогревал мотор и бросил машину в самый подходящий момент! Позже я напомнила ему, что он убил двоих, а «Хилер» ответил, что врагов уничтожают.
– Интере-есный, очень интересный персонаж… – протянул начальник ВГУ и тут же перешел на деловой тон. – Работать по этому персонажу будут две группы: одна следит за моссадовцами, другая – ищет «Хилера». Эту группу возглавите вы, Марина.
– Есть, товарищ генерал-лейтенант! – замешкавшись, девушка неуверенно проговорила: – Разрешите доложить…
– Да-а? – Григорий Федорович глянул на хорошенького старлея с некоторым удивлением, «вошел в положение» и сказал мягко: – Да вы не волнуйтесь, Марина, не съедим. Да, Евгений Иванович?
– Сырых девочек не кушаем, – подхватил Первенцев с самым серьезным видом. – Разве что протушить товарища старшего лейтенанта… С морковкой!
– И с лучком! – закатил глаза Григоренко, развлекаясь.
Марина не выдержала, улыбнулась, но снова напряглась.
– Я не сказала, может быть, самого главного, – быстро заговорила она, словно бросаясь в холодную воду. – Боялась просто! В общем, «Хилер» просил передать, по его выражению, «смердящую» информацию. О генералах Полякове и Калугине.
– И что с ними не так? – улыбка замерла у Григория Федоровича на губах.
– Они – предатели! – выдохнула девушка.
Выложив все, что услышала от Миши, Марина испытала громадное облегчение, словно смыла с себя зловонную грязь, очистилась. Против ее ожиданий генерал-лейтенант не стал с ходу опровергать «Хилера», а попросил повторить сказанное еще раз, дословно, вспоминая даже мимику Гарина, его жесты. И еще раз, и еще.
Через полчаса девушку, опустошенную, но умиротворенную, оставили в покое.
– Что скажешь, Евгений Иванович? – негромко сказал Григоренко. – Ноосферы и сверханализа касаться не будем.
– Напрашиваются две версии… – Первенцев снял очки и протер ладонями лицо. – Уф-ф! Либо это провокация, либо очень некрасивая правда. А чтобы уяснить, с чем мы имеем дело, надо приступить к очень осторожной и очень тщательной проверке.
– Согласен! – заключил начальник ВГУ.
Воскресенье, 15 сентября 1974 года, утро,
Николаевская область,
станция «Каменный Мост»
Николай – широкий, сутулый, угрюмый – не стал заезжать на станцию, а сразу покатил к дачам. Я сидел в кузове, держась за привязанный мотоблок, и глядел на распаханные поля с клиньями несведенного сухотравья. Редкие рощицы выглядели как острова посреди земляного моря, а борозды, пропаханные могучими «Кировцами», казались застывшими волнами.
«Газон», громыхая расхлябанными бортами на каждой колдобине, вписался в узкую улицу дачного поселка и подъехал к нашему участку. Ничего особенного – шесть соток под картошку и прочие радости огородника, маленький зеленый домик, как у Карлсона, который живет на крыше, да забор из штакетника по периметру.
Высунувшись из тесной для него кабины, Николай Ляхов сказал:
– Ну шо? Отвязывай, я мостки приставлю…
– Сейчас!
Распутав концы, я освободил мотоблок от растяжек, а водила откинул задний борт. Вместе мы сволокли на землю тяжеленький агрегат, свежеокрашенный и чистенький, как будто его только что распаковали.
