Он настолько отчаялся, что был готов испробовать какие угодно методы, а потому согласился.
В Австралии они гуляли по полям, где Десмонд когда-то играл ребенком. Сходили к зарослям, где он строил форт в тот памятный день, даже вернули на место перевернутые камни, которые мальчишка притащил из ручья восемнадцать лет назад. Дом – вернее, его обгоревшие останки, – был на месте. Десмонд постоял во дворе, окруженном забором, откуда бросился в огонь. Перелом не наступил. Никаких слез – одна лишь горечь.
В Аделаиде они на неделю остановились в отеле. Десмонд попытался разыскать Шарлотту. Однако у него ничего не вышло, – он не знал ее фамилии. Добровольцами по преодолению последствий пожаров 1983 года работали более ста тысяч человек, вдобавок с тех пор прошло почти восемнадцать лет. Шарлотта могла уехать в другой город или даже страну.
В Оклахома-Сити они взяли напрокат машину, двинулись на юг, через Норман и Нобл и, наконец, прибыли на Слотервиль-роуд.
Десмонд остановил машину у дома, в котором провел детство и отрочество, дома Орвиля. Некогда дом был частью фермерского надела, но землю продал либо сам Орвиль, либо кто-то еще до него.
Текущие владельцы перекрасили стены и настелили новую крышу. Яркое апрельское солнце сверкало на битумной плитке. Под восстановленным навесом с железной крышей стояли пикап «шевроле» и легковой «форд». На крыльце – красный велосипед «Хаффи» примерно такого же размера, как купленный Десмондом в ломбарде и чуть не отобранный у него дядей.
Дверь в сарай была открыта. Старый «студебеккер» исчез. Десмонд скользнул взглядом по тому месту, где когда-то стоял над истекающим кровью Дейлом Эппли, сжимая нож от газонокосилки.
Пейтон обняла друга.
– Хочешь зайти?
– Нет, с меня хватит.
Они проехали по шоссе 77 в Нобл мимо лавки, хозяин которой не дал умереть мальчишке с голоду. Городок почти не изменился. Пообедав в маленьком кафе на Третьей улице, пара пешком дошла до библиотеки.
За стойкой сидела девушка на несколько лет моложе Десмонда с автоматическим карандашом в руке. Перед ней лежала открытая книга. Судя по виду, еще одна студентка Оклахомского университета.
– Нужна помощь? – спросила она.
– Не. Мы только посмотреть.
Десмонд подошел к стеллажам с художественной литературой; Пейтон, не отставая, шла за следом. Он нашел несколько книг, которые прочитал в детстве: «Остров голубых дельфинов», «Топор», «Гиперион». Он даже помнил, где именно их читал. Библиотека практически не изменилась. Табличка на дверях кабинета научной работы сообщала: «Технологический центр межбиблиотечной системы „Следопыт“ был создан на добрую память об Агнес Т. Лоуренс».
Ничего лучшего в этой библиотеке Десмонду не доводилось читать.
Он взял Пейтон за руку.
– Поехали домой.
Глава 74
Эйвери в изумлении смотрела из кабины пилота на Испанию: территория страны погрузилась во мрак за исключением редких огней там, где предположительно находилась Барселона. Самолет Красного Креста не преследовали истребители, авиадиспетчеры даже не пытались их вызвать. Оставалось только гадать, что происходило внизу и сколько людей там выжило.
На штурманском экране появилась точка назначения – Шетландские острова, северное побережье Шотландии. Эйвери впервые слышала об этом месте. Интересно, что скрывается за GPS-координатами, полученными от Десмонда? Спутниковая карта показывала сплошной лес. Западня? Скорее всего, но иного выбора у нее не было.
Эйвери включила автопилот, встала, размяла ноги, оглянулась на пассажирский отсек. Десмонд и Пейтон лежали в спальных мешках лицом вверх. Пейтон прильнула к бывшему бойфренду.
Блондинка прислонилась к двери, не сводя взгляда с пары. Скоро придется принимать решение.
* * *
11 сентября 2001 года Десмонд с Пейтон сидели в ярко освещенной гостиной домика в Пало-Альто и, не веря своим глазам, смотрели новости. Телеканал в реальном времени передавал картинку с Манхэттена. Люди в небоскребах горели заживо, как семья Десмонда в тот день 1983 года. Однако на этот раз трагедия разразилась не из-за природного бедствия. Она была делом человеческих рук, актом запредельного зла, безжалостной бойней невинных.
– Мир свихнулся, – сказал Десмонд.
– Не могу не согласиться.
Фондовый рынок не работал до 17 сентября – такого перерыва не было со времен великой депрессии 1933 года. Когда биржа вновь открылась, курс акций ухнул вниз на 684 пункта, – небывалое в истории суточное падение. Индекс Доу Джонса для промышленных компаний упал на четырнадцать процентов, индекс S&P – почти на двенадцать. За одну неделю курсовая стоимость ценных бумаг сократилась на 1,4 триллиона долларов.
В то время, как другие сбрасывали американские ценные бумаги, Десмонд их покупал. Он вновь воспользовался своим методом оценки успешности компании: есть ли у владельца нюх на то, чего жаждут потребители, насколько крепка финансовая дисциплина. Десмонд прикупил акций Amazon и Apple.
Каждый вечер новости были полны сабельного звона: мир готовился к войне. Десмонд тоже был вне себя от гнева и подумывал, не записаться ли в Агентство национальной безопасности или ЦРУ. Но энергии едва хватало, чтобы вставать с кровати. С каждым месяцем ему становилось все хуже.
Пейтон это видела и не находила себе места.
– Может, создашь собственную компанию?
– И что она будет делать? Зачем? Какой смысл? У меня нет идей. И желания нет.
– Ты мог бы запустить бесприбыльное общество, фонд помощи детям. Что-нибудь, что тебя увлечет.
Десмонд обдумывал это предложение несколько недель, наводил справки, даже устроился работать волонтером в дом для бездомных подростков в Сан-Хосе. Занятие помогало убить время, но не более того. Глубоко в душе Десмонд знал истину: он никогда не сможет любить Пейтон так, как она любит его – с безрассудной легкостью. Она не заслуживала такого отношения.
Летом 2002 года Десмонд опять пришел на прием к доктору Дженсону.
– Ничего не помогает.
– Лечение требует времени, Десмонд.
– Я пытался достаточно долго. Хожу к вам больше двух лет. Перепробовал таблетки, спортзал, благотворительность… а чувствую себя ни на каплю лучше, чем в тот день, когда пришел к вам впервые.
– Поймите, каждая личность имеет свой эмоциональный диапазон. Просто ваш… сильно ограничен. Вполне возможно, что двух лет недостаточно.
– Хотите знать, как я на самом деле себя чувствую?
Дженсон приподнял брови.
– Виноватым.
Психотерапевт ничего не понял.
– Я виню себя в том, что не способен сделать ее счастливой, как она того заслуживает, а сама она никогда меня не бросит.
