Пейтон взглянула ему в глаза. «Он всегда хорошо меня понимал», – подумала она.
– А если замешана?
– Тогда будем разбираться.
– Я не могу…
– Будем. Вместе.
Десмонд обнял женщину, оба на некоторое время замолчали.
Прижавшись губами к плечу Десмонда, Пейтон прошептала:
– Что все это значит, Дез? Все эти ниточки? И мой отец, и моя мать состояли в «Китионе», как и Юрий, человек, который нанял тебя на работу. Твой дядя встретил моего отца в сиротском приюте в Лондоне. Мы все… завязаны в один узел.
– Не знаю. Но ты, похоже, права – за этим стоит нечто большее, я только не могу сообразить, что именно.
Десмонд быстро подошел к пробковой панели, словно надеялся найти там ответ. Протянув руку, он снял с булавки клочок бумаги со словами: «Invisible Sun – что это? человек, организация, проект?»
Пейтон приготовилась выслушать его соображения, однако Десмонд лишь сунул бумажку в карман и, повернувшись, сказал:
– Давай еще почитаем, может, тогда разберемся.
Глава 81
Подводная лодка «Бигль» заходила в порты по всему миру. Мое знание иностранных языков пришлось кстати, хотя любоваться достопримечательностями было некогда. Я постоянно пребывал в готовности к неожиданным поворотам событий, поддерживал контакты с нужными людьми.
В 1967 году в Рио-де-Жанейро я был рад, что заранее подготовил план на случай ЧП и заручился поддержкой. В среду вечером я сидел в фойе отеля и читал книгу, как вдруг в гостиницу вбежала женщина-биолог лет тридцати по имени Сильвия. Ее лицо было залито кровью, от которой слиплись волосы, один глаз опух и почти закрылся. Сильвия проскочила мимо людей у приемной стойки, выкрикивая мое имя. Я поднялся, схватил ее за руку и завел в телефонную будку, прикрыв за собой складную дверь. Наконец, она немного успокоилась и вновь обрела способность говорить.
– Их схватили!
– Кого?
– Юрия и Лин.
– Кто схватил?
Сильвия всхлипнула.
– Не знаю. Люди в масках. – Она тряхнула головой, словно не хотела вспоминать. – Сказали, что убьют их, если я не вернусь через два часа на автобусную остановку и не принесу двадцать тысяч долларов.
Я отвел Сильвию в свой номер, подробно опросил ее и вызвал двух разведагентов. Одного я отправил на «Бигль» принести сорок тысяч долларов – на всякий случай. Мы всегда держали в запасе крупные суммы наличными для покупки научных материалов и выплаты выкупов в случае похищений. Второго агента я отправил на встречу с моими бывшими коллегами из МИ-6, чтобы те помогли ему связаться с человеком, которого я знал только заочно, но чья репутация гарантировала успех предприятия.
Оставшись наедине с трясущейся от шока женщиной, я налил ей полный бокал бренди и усадил ее на кровать. Она зажмурилась, когда алкоголь попал на ранку на губе, но быстро опустошила бокал, держа его в дрожащей рукой.
– Послушай, Сильвия…
Она взглянула на меня неповрежденным глазом, из которого текли слезы.
– Все будет хорошо. Я верну их. И обещаю: тот, кто это сделал с тобой, сильно пожалеет.
* * *
Через двадцать минут я сидел в португальском ресторане, ожидая гостя. Тот вошел, сел, не представляясь, и впился в меня ничего не выражающим взглядом. Это был тучный человек с длинными жирными черными волосами, прилипшими к черепу. У входа в отдельный кабинет, сунув руки в карманы, остановились два «боевика». Они, несомненно, держали пальцы на спусковых крючках направленных на меня тупоносых револьверов.
Гость был известен мне по кличке «O Mestre» – Мастер, но я не стал ее использовать и попросту сказал:
– У нас общий враг.
Тот приподнял брови.
– Парень, вообразивший себя гангстером, Эрнесто.
Мастер ответил на ломаном английском с сильным португальским акцентом:
– Никогда о таком не слышал.
– Он похитил двух моих коллег и требует за их освобождение двадцать тысяч долларов.
– Это дело полиции. Я не полиция.
– Вы могли бы помочь мне больше, чем полиция. Я думаю, в ваших силах сделать так, чтобы мои друзья не пострадали.
Длинноволосый отвел взгляд.
– В этой сумке сорок тысяч долларов.
– Я не банк.
– Это плата за безопасное возвращение моих коллег. И за «крышу», если такое повторится в Рио или в Сан-Пауло.
Человек кивнул охранникам. Один открыл сумку и сосчитал деньги. Второй сдернул меня со стула, обыскал, пощупал под рубашкой, чтобы убедиться в отсутствии микрофона. Я был не настолько глуп, чтобы брать на такую встречу оружие.
Обыскавший меня человек кивнул Мастеру, тот поднялся и вышел из кабинета. Я не стал показывать, что говорю по-португальски, надеясь подслушать их разговор, однако эти люди, похоже, общались на особом языке, состоящем из взглядов и небрежных кивков.
Человек с сумкой достал из нее двадцать тысяч.
Его спутник сказал мне на португальском:
– Ставка – двадцать тысяч долларов за год. Очередной взнос принесешь в эту комнату ровно через год.
Я молча кивнул. Они знали обо мне больше, чем я полагал.
* * *
Ровно через два часа после того, как бандиты прямо с улицы похитили Юрия и Лин, я стоял под моросящим дождем в черном плаще и фетровой шляпе. В Рио круглый год стоит жара, но август – самый прохладный и дождливый месяц. Ветер с Атлантики гнал на город холодные воздушные массы из Антарктиды, гудя в кранах на стройках десятков блестящих небоскребов, которые вырастали на месте старого города.
Люди из сельских районов Бразилии толпами устремились в Рио. Нелегальные иммигранты соревновались с ними в поисках работы и лучшей жизни. Гигантские трущобы – фавелы – вырастали словно муравейники буквально на глазах. В свете уличных ламп я видел, как хибары взбираются по зеленым склонам холмов: островки нищеты посреди гигантского города, картонные коробки, сложенные у ног статуи Христа-Спасителя.
Жестокая жизнь фавел резко контрастировала с расположенными всего в нескольких сотнях метров пляжами Копакабаны. Огни шикарных отелей, ночных клубов, баров и ресторанов отражались в водах Атлантического океана. Над приморскими бульварами склонялись пальмы. В ночи звучала бодрая музыка – фальшивый гимн двух миров одного Рио. Я готовился спуститься на «дно», в котором доведенные до отчаяния люди совершали отчаянные поступки, чтобы выжить и, если повезет, вырваться из нищеты. Положение вынуждало меня прибегать к крайним мерам; мне это не нравилось, но не я придумал этот мир. Моим людям, более того – моим друзьям грозила опасность.
Автобус уехал, оставив облако черного дыма, которое даже дождь был не в силах прибить к земле.
