Десмонд передал Эйвери автоматический шприц, вошел внутрь, сгреб женщину в охапку, как тряпичную куклу, и вынес наружу. Доктор была измотана длительным перелетом, голод и болезнь медленно подтачивали ее здоровье.
В ярком свете, падающем сквозь окна на потолке склада, Десмонд усадил Пейтон на бетонный пол и взял ее лицо в ладони. Взгляд женщины осоловел, волосы намокли от пота – либо от лихорадки, либо от жаркого австралийского солнца.
Эйвери закатала рукав Пейтон и приложила инъектор к обнаженной руке, но Десмонд остановил ее и сам взял устройство. Ему хотелось ввести противоядие лично. Только сейчас он осознал, как много это значило для него и почему. Двадцать лет назад они провели вместе самые важные годы его – и, возможно, ее – жизни. До встречи с Пейтон Десмонд не подозревал о глубине ран, оставленных детством. Он был сломлен и отчаялся когда-либо оправиться. Десмонд ушел, считая, что таким образом спасает Пейтон, возвращает ей ту жизнь, которую она заслужила. Теперь он понял, что был не прав.
Он поднес инъектор к плечу Пейтон и нажал на спуск.
Хлопок и легкий укол привлекли ее внимание. Она посмотрела сначала на Десмонда, потом на Эйвери и, наконец, на автоматический шприц в его руках.
– Привет, – сказал Десмонд.
Пейтон улыбнулась.
– Привет.
Глава 106
Повсюду была смерть. Уже мертвые и еще умирающие люди рядами лежали на раскладушках и одеялах на игровом поле спортарены «Джорджия». Вонь стояла непереносимая. Эллиот дважды подавлял рвотный рефлекс, прежде чем немного обвыкся. Он шел вдоль рядов, держа знак над головой, надеясь увидеть лицо жены или услышать ее голос. С каждым шагом усиливался страх: преследовала мысль, что вот-вот обнаружит Роуз мертвой.
Эллиот всю жизнь проработал в полевых больницах, лечил жертв эпидемий, таких же бедолаг, что сейчас лежали вокруг. Но этот опыт не подготовил его к ситуации, в которой он теперь оказался, – к роли родственника инфицированного человека, лишаемого жизни вирусом. Навалилась беспомощность, по щекам потекли слезы. Вскоре откроется правда – погубил ли патоген Х1-Мандера его жену, самую родную душу на свете. Эллиот страшился этой новости и в то же время жаждал узнать ее. Жива ли она и страдает – или почила с миром? Неопределенность терзала сердце.
Его окликнул хорошо знакомый голос:
– Папа!
Эллиот обернулся и увидел протискивающегося сквозь толпу сына.
Когда тридцатилетний сын-медик поравнялся с отцом, старик прижал его к себе, обнял изо всех сил.
– Как мама?
– Жива, – кивнул Райан.
На лице Райана Эллиот дочитал то, что тот не сказал вслух: «Но только едва».
– Саманта и Адам с тобой?
– В жилом фургоне, в безопасности.
– Слава богу. Они?..
– У Саманты нет симптомов. Адам заразился, болезнь на ранней стадии. Прости меня, сын…
Райан сжал плечи отца.
– Ты не виноват. Мы еще повоюем. Пошли, заберем маму. Пора уходить отсюда.
Эллиот проглотил ком в горле и приказал себе не раскисать, пока Райан вел его по коридорам в офис спортарены. Он одновременно и боялся, и страстно желал встречи с женой.
Роуз лежала с закрытыми глазами на раскладушке в маленьком кабинете. Сыпь в нижней части тела приобрела темно-красный оттенок и расползлась до шеи. Лицо женщины приобрело пепельный цвет, под глазами набухли потемневшие мешки. Но, главное, она была жива!
Эллиот повернулся к сыну и объяснил, что следует делать.
Дойдя через час до фургона, припаркованного у Мариэтта-стрит, он постучал три раза, потом два и один раз. Через четыре секунды дверь скрипнула, за ней показалось лицо соседа.
Райан снял одеяла, которыми они накрыли Роуз, поднял мать из инвалидной коляски и отнес в салон гигантского жилого фургона. Дети при его появлении соскочили с кровати, и он осторожно опустил на нее тело матери. Едва он расцепил руки, как ему на шею бросилась Саманта, оба задрожали и заплакали, не в силах разнять объятия. Адам прилепился к родителям, они его тоже обнимали. Эллиот на минуту положил руки на их плечи, потом лег на кровать рядом с Роуз. Они прихватили с собой медикаменты и регидрационный раствор, теперь оставалось только ждать.
Роуз мерзла, Эллиот притянул ее к себе, не в силах удержать поток слез.
– Все будет хорошо, Роуз. Я с тобой. Мы тебя вылечим. Все в порядке, слышишь?
Больная ничего не ответила, но Эллиот почувствовал на своей щеке ее слезинку.
Он крепче обнял жену.
– Не сдавайся. Прошу тебя.
Глава 107
Впрыснув лекарство Пейтон, Десмонд с Эйвери разыскали в другом контейнере Уильяма и тоже ввели ему противоядие.
Как Десмонд и подозревал, Шарлотта находилась в еще одном контейнере.
Эйвери ответила на вопрос, прежде чем тот был задан:
– Я распорядилась, чтобы отряд в ЮАСП захватил и ее. Она все же как-то с этим связана.
– Правильный ход.
Шарлотту освободили; женщина поблагодарила, когда ей ввели вакцину.
В складе размером с футбольное поле морские грузовые контейнеры были составлены друг на друга длинными рядами по три штуки в высоту. Эйвери сообщила, что склад находится в Порт-Аделаиде, городском районе на северо-западе Аделаиды, столицы штата Южная Австралия. Блондинка привела их в кабинет над складским залом, где на полу лежали два солдата в камуфляже – с остекленевшими глазами и дырками в груди.
– А где остальные? – спросил Десмонд.
– Те, которые посговорчивее, – в грузовом контейнере.
Десмонд все еще не мог решить, как относиться к напарнице, но убийственной эффективности ей было не занимать.
Все пятеро собрались за большим столом, на котором судоходная компания раскладывала карты маршрутов и грузовые манифесты. Через окна из прессованного стекла открывался вид на помещение склада и ряды контейнеров внизу. Окно на соседней стене выходило в гавань, где, ожидая погрузки, стояли корабли.
Уильям перевел взгляд на Десмонда.
– Ты успел найти координаты «лабиринта» до того, как тебя схватили?
Боковым зрением Десмонд заметил, что Эйвери скосила на него глаза.
– Да. – Он замолчал, тщательно взвешивая слова.
– Ну и? Что ты обнаружил?
– Воспоминание.
Пейтон удивленно приподняла брови.
Десмонд никак не мог подобрать слова. Если сказать им правду, начнутся споры, которые могут помешать его намерению довести дело до конца. Этого нельзя было допустить. Сорвать план «Китиона» теперь было еще важнее, чем прежде.
– Я вспомнил день пожара. Воспоминание личного свойства, оно не связано с «Китионом» и пандемией.
