Перед тем как потерять сознание, Десмонд успел подумать: «Я мог бы их спасти. Должен был спасти. Но не спас».
* * *
Десмонд пришел в себя, все еще ощущая запах дыма в носу. Он лежал в большом зале с толстыми одеялами на полу. С туго натянутой бечевы свисали белые простыни на прищепках, отделяя одно импровизированное больничное место от другого.
Стояла ночь, он почувствовал это по температуре воздуха. Электричество было отключено, зал освещали газовые фонари.
В конце ряда белых простыней Десмонд заметил школьную доску с закрепленными поверх нее буквами алфавита.
Школьный класс. В той самой школе, в которую он вскоре собирался поступить. Поступит ли теперь?
Из каждого угла доносились стоны и крики. Иногда они превращались в вой. А запах… Такого Десмонд прежде никогда не чувствовал. Чем-то похожий на жареное мясо. Он догадался: когда животных забивают, прежде чем жарить мясо, органы и жидкость удаляют, а здесь… огонь жег без разбора. Запахи древесного угля, слащавой парфюмерии, жженого жира, меди резали обоняние. А еще смрад гнили – как от падали, несколько дней пролежавшей в запертом сарае.
Закончив озираться, Десмонд увидел перед собой женщину, которая сказала:
– Ты будешь жить. Тебе крупно повезло.
Он так не считал.
– Где моя семья?
Женщина перестала улыбаться. Мальчик все понял прежде, чем та успела ответить, закрыл глаза и заплакал.
* * *
Женщина вернулась на следующий день перед обедом, сделала осмотр, как накануне вечером, поменяла повязки на ногах и других частях тела. Десмонд молча скрипел зубами от боли. Судя по выражению на лице медсестры, процедура доставляла ей больше страданий, чем ему самому.
Шарлотта работала в больнице безвозмездно, вступив в армию добровольцев, приехавших оказать помощь жертвам страшных пожаров в Южной Австралии.
– Что со мной теперь будет?
– Мы свяжемся с твоими родственниками. Они вскоре приедут и заберут тебя.
– У меня нет родственников.
Шарлотта запнулась.
– Не волнуйся. Что-нибудь придумаем.
Другие волонтеры, которые приходили в то утро, смотрели на него печальными глазами. Они видели перед собой сломленного, бездомного сироту. Некоторые, подавая пищу и воду, меняя покрывала и «утку», отводили взгляд, словно его вид ранил их самих. Возможно, так оно и было. Чем больше трагедий они наблюдали, тем больше страдали. Десмонд их не осуждал. И никогда не забывал поблагодарить. Мать успела привить ему хорошие манеры.
Шарлотта была не такая, как все. Она относилась к нему как к обычному мальчишке без особых проблем – точно так же к нему относились все остальные люди до катастрофы. Десмонду такое обхождение нравилось больше.
Когда Шарлотта ушла, Десмонд уставился в потолок и начал слушать программу новостей по радио – радиоприемник принадлежал старику, лежавшему по другую сторону прохода.
– Госслужащие подсчитывают число жертв пожаров, вспыхнувших в Пепельную среду в Южной Австралии. Установлены не менее семидесяти погибших и несколько тысяч человек, получивших ожоги и ранения. Потери собственности исчисляются несколькими сотнями миллионов долларов. Только в штате Виктория вчера выгорело более двухсот тысяч гектаров. За весь сезон от пожаров пострадают четыреста тысяч гектаров. Очень велики потери скота: погибли более трехсот тысяч овец и почти двадцать тысяч голов крупного рогатого скота. Впервые за всю свою историю штат Южная Австралия объявил чрезвычайное положение. Пожарные расчеты еще ведут борьбу с огнем. Им помогают все, кто может. В район бедствия устремились добровольцы. Около сотни тысяч человек поддержат работу местных служб, в том числе военные, спасатели и прочие.
Пока неизвестно, что вызвало пожары, но крайне сильная засуха, несомненно, сыграла свою роль. Сказались также порывистый ветер и пыльные бури. С мест сообщают о закипании дорожного покрытия, оплавлении песка до состояния стекла, хорошо прожаренных кусках мяса, обнаруживаемых в рефрижераторах…
* * *
После обеда Шарлотта принесла завернутый в газетную бумагу подарок.
– Извини, лучше ничего не нашлось.
Десмонд разорвал обертку. Обнаружив несколько книг, он принялся рассматривать заголовки, чтобы скрыть разочарование.
– В чем дело? – спросила Шарлотта.
– Я не умею читать.
Девушка на мгновение смутилась.
– Ой. Ну, конечно.
– Мне только пять лет.
– Вот как? – удивленно спросила Шарлотта. – Я думала, ты старше.
Десмонду это польстило.
– Что ж, придется читать вслух. – Она сделала паузу. – Если тебе, конечно, интересно.
Через несколько минут Десмонд с головой ушел в сказочный мир, забыв об окружавших его ужасах и вони. Даже стоны людей, деливших с ним помещение, вроде бы стихли. Так было, пока не вмешался высокий черноволосый мужчина примерно одного возраста с Шарлоттой. Стоя на пороге, он уставился на медсестру с таким выражением, что Десмонду захотелось прикрыть ее собой.
– Ты едешь? – спросил мужчина.
– Нет. Поезжай один.
– Твоя смена закончилась час назад, подруга.
Фамильярное «подруга» очень не понравилось Десмонду.
– Я знаю. Задержусь еще немного.
– Я тебя подожду.
– Не надо.
Мужчина шумно выдохнул, как всегда делал отец Десмонда, когда возился с упрямой лошадью.
Когда тот вышел, Шарлотта продолжила чтение как ни в чем не бывало.
– А теперь пора спать, Дез.
Шарлотта подоткнула одеяло, смахнула с лица мальчишки светлые волосы и погасила керосиновую лампу. Десмонд впервые после пожара крепко заснул.
* * *
Утром Десмонд ожидал продолжения чтения, но Шарлотта приготовила новый сюрприз. Она привезла кресло-каталку и спросила, не желает ли он подышать свежим воздухом.
Мальчишку не надо было долго упрашивать.
Шарлотта вывезла его из палаты в коридор, а оттуда – на улицу. Февральское солнце ласкало лицо. Лето выдалось жарким, Австралия надолго его запомнит. Мальчик подставил лицо шевелившему волосы ветру и полной грудью вдохнул воздух, не отравленный запахом смерти.
Он быстро научился управлять инвалидным креслом, радуясь обретенной свободе. Ноги пока еще не зажили. Доктора уверяли, что он полностью восстановится.
– Не успеешь оглянуться, как снова будешь бегать, – обещали ему.
Десмонд изнывал от нетерпения. Прежде он не подозревал, насколько бесценна обычная способность ходить.
* * *
Шарлотта еще раз пришла после обеда и читала, пока не потушили свет. Это стало правилом – вылазки на улицу по утрам, чтение до отхода ко сну.
