Домовладелец ждал сразу у второй двери, руки в боки, со встопорщенными усами, осоловелыми глазками, поджатыми губами. Когда он увидел Кляйна, его гнев как испарился, сменившись каким-то беспокойством, неуверенностью в себе.
– Это вы, – сказал он. – Вы вернулись.
– У меня нет ключа, – сказал Кляйн. Он так вымотался, что стоял с трудом.
– Что случилось? – спросил домовладелец.
– Меня похитили два человека, – сказал Кляйн. – Потом начались странности. Я и сам хотел вернуться пораньше. Вы переживаете насчет квартплаты?
Но домовладелец уже поднял перед собой руки, словно защищаясь от ударов.
– Нет, я о руке.
– А, – ответил Кляйн. – Я ее потерял.
Домовладелец открыл рот и опять закрыл. Вернулся в квартиру и вышел с универсальным ключом, потом помог Кляйну подняться по лестнице и, доведя до двери, открыл ее перед ним. Потом сказал:
– Я закажу для вас новый ключ, завтра или послезавтра. А пока придется входить через меня.
Кляйн кивнул и ввалился внутрь. Он отрешенно заметил, что все покрыто тонким слоем пыли. А потом рухнул на кровать и, несмотря на внезапную боль в плече, в глазу, практически сразу уснул.
III
Когда он проснулся, в комнате было темно. Сбитый с толку, Кляйн сперва поискал глазами больничную ширму, а потом гротескные картины, но ничего не нашел. Только голая белая стена, с тенью человека. Тень сдвинулась, Кляйн повернул голову и увидел перед собой Фрэнка с двумя полицейскими в форме за спиной.
– Что-то я только и делаю, что жду, пока ты проспишься, – сказал Фрэнк.
Кляйн просто моргнул.
– Если бы у меня была сигарета, я бы сейчас закурил и подождал, пока ты что-нибудь скажешь, – заметил Фрэнк. – Вот только я не курю.
– Нет? – спросил Кляйн.
– Нет. А кроме того, в этот раз я хочу закончить побыстрее.
– Тогда чего не разбудил?
– А мы пытались, – сказал Фрэнк. – Я тебя и тряс, и кричал, и хлестал, но ничего не помогло. Уговаривал этих ребят в синем проверить, не сработают ли на нашей спящей красавице их поцелуи. Но, хоть мы и торопились, пришлось сидеть и ждать.
– Как ты меня нашел?
– Если бы ты сам подумал хоть секунду, не пришлось бы спрашивать, – ответил Фрэнк. – Одно слово. Домовладелец.
Кляйн кивнул.
– Ну всё, посмеялись, и хватит, – сказал Фрэнк, и Кляйн увидел, как его выражение слегка меняется: лицо ожесточается, зрачки превращаются в точки, взгляд твердеет. – Давай послушаем.
– Что послушаем?
Его глаза стали еще суровее. Он достал незаточенный карандаш из кармана и рассеянно покрутил в пальцах. Встал, наклонился над кроватью, положив тяжелую руку на плечо Кляйна. Второй поднес карандаш к глазу Кляйна, потом передвинул к виску. Потом опустил и прижал кончик к повязке на пулевом ранении.
Сперва ощущение было легкое – странное и нервное напоминание о своем существовании, – но потом Фрэнк надавил сильнее, и зрение Кляйна сложилось само в себя и пропало. Он почувствовал, как в глаз снова воткнулся нож, до самого основания глазницы, начала расти боль. Он опустил веки и начал ждать, когда же потеряет сознание.
Так же внезапно, как началось, давление исчезло. Когда он снова открыл глаза, Фрэнк уже вернулся на стул, вертел карандаш в пальцах, наблюдая за ним.
– Давай послушаем, – сказал Фрэнк.
– Что послушаем? – спросил Кляйн.
Фрэнк снова встал, прижав Кляйна за плечо к кровати. Карандаш он зажал в зубах, а в руку взял перочинный ножик и начал разрезать бинты на плече Кляйна. Когда закончил, аккуратно сложил ножик и убрал в карман, потом взял карандаш и надавил кончиком на культю.
Сперва у Кляйна заболел глаз, а потом и плечо, и к тому же горло, так, что захотелось прокашляться. Затем Фрэнк налег очень сильно, и плечо обожгло болью, и кинжал господень пронзил весь череп и вышел из затылка, и Кляйн перестал думать и отрубился.
Когда он открыл глаза, Фрэнк сидел на стуле, безмятежный, крутил карандаш в пальцах. Позади с обеспокоенным видом переминались два копа. Конец карандаша уже был скользким от крови. Плечо дергало.
– Давай послушаем, – сказал Фрэнк.
– Мы так можем весь день, – сказал Кляйн.
– Необязательно. Все зависит от тебя.
Они уставились друг на друга.
– Ну ладно, – наконец сказал Кляйн. – Что ты хочешь знать?
Они начали с Дэвиса и его убийства: Кляйн рассказал правду, а Фрэнк потыкал в разные раны, пока не убедился, что это действительно правда и больше рассказывать нечего. Сперва Кляйн думал, что сможет соврать, если захочет, но, когда с карандаша начала капать кровь, решил, что вряд ли – наверно, не сможет, не сейчас и неубедительно.
– Мне больнее, чем тебе, – сказал Фрэнк и улыбнулся. Кляйн смотрел, как два полицейских за ним переглянулись. – Я миролюбивый человек. Я пытался по-хорошему, но ты сам не захотел.
– Уже хочу, – сказал Кляйн, не сводя глаз с карандаша.
– Это было тогда. Проехали. Знаешь, что изменилось? Например, умер Дэвис. Он был не ахти какой коп, но точно не заслужил смерти.
– Это не я его убил.
– Не ты, – согласился Фрэнк. – В этом мы по большей части разобрались. Технически его убил не ты. Но вот что я хочу знать: почему человек, у которого нет руки и сил пошевелиться, а тем более ходить, все еще жив, тогда как полицейский офицер с полным комплектом конечностей – мертв?
– Не знаю.
– Не знаешь, – протянул Фрэнк и подался вперед.
– Нет, – быстро сказал Кляйн. – Знаю. Он заснул.
– Он заснул?
– А я не спал.
– И тебе это кажется правильным, мистер Кляйн?
– Я уже даже не знаю, что такое «правильно», – сказал Кляйн. – Почему мы беседуем не в участке?
– Мне же надо поддерживать репутацию, – ответил Фрэнк. Один из офицеров позади начал заметно нервничать. – Не хочу, чтобы люди чего подумали.
Он прижал кончик карандаша к культе и слегка повернул. Кляйн поморщился.
– Чего тебе теперь нужно? – спросил он.
Фрэнк поднял взгляд и улыбнулся.
– А кто сказал, что мне что-то нужно? – и надавил сильнее.
И как раз когда нож снова вонзился в глаз, мир взорвался. Дверь распахнулась – и в проеме стоял человек с оружием вместо руки, и раздалась очередь, и голова одного полицейского быстро раскрылась, показывая, что внутри. Второй полицейский почти достал оружие и уже был в полуприседе, и тогда опять раздалась очередь – его дернуло, бок разорвало, он дважды выстрелил в пол, развернулся и упал.
Фрэнк нырнул сквозь закрытое окно и теперь барахтался на пожарной лестнице, порезав стеклом руки и лицо, высвобождал пистолет из кобуры. Калека сделал пару шагов к нему и снова поднял огнестрельный протез, и по лицу Фрэнка пробежало изумление. Он бросился в сторону, пули застучали по оконной раме, высекли искры из перил лестницы. Кляйн услышал, как Фрэнк то ли упал, то ли скатился по лестнице вниз, прочь.
