Опять девушка. Опять погоня через лес. Я смотрю, как она исчезает. Она исчезает, как только ее нога касается противоположного берега. Алиса в Зазеркалье. А память-то у меня, оказывается, работает!
Я смотрю на себя на другом берегу.
Теперь мне ясно, что моя долина только половина долины.
Как далеко она простирается направо от меня? А налево? Что лежит за холмом, в котором притаилась моя пещера?
Когда я возвращаюсь на холм, то прохожу мимо зева пещеры и карабкаюсь дальше. Я карабкаюсь, карабкаюсь, карабкаюсь… наконец, до меня доходит, что я уже не карабкаюсь, а спускаюсь. Внезапно я оказываюсь у другой пещеры. Я внимательно ее рассматриваю. Нет, это не другая пещера. Это моя пещера. Я едва успеваю заползти внутрь, как на меня обрушивается сон.
Мои периоды бодрствования я называю «днем», а периоды сна – «ночью», так что получаются сутки. Но верно ли это? Возможно, от одного моего пробуждения до другого проходит много дней. У меня нет способа определить. Мои пробуждения целиком и полностью зависят от прихода девушки. Только она способна вернуть меня к жизни. Интересно, зачем она это делает? Ведь она уже должна была понять, что в пещере кто-то живет? Тогда зачем она раз за разом лезет на холм? Она как будто всякий раз при виде меня изумляется и пугается? Значит, между визитами она о моем существовании забывает? По всей очевидности, да, не то держалась бы подальше.
Теперь мои периоды бодрствования гораздо длиннее и с каждым пробуждением все удлиняются. Я стараюсь выбраться из долины. Сегодня, после того, как девушка опять от меня убежала, я не пошел сразу назад в пещеру, а повернул направо и двинулся вдоль ручья. Я шел и шел. Наконец, вокруг меня стали появляться знакомые деревья, уверен, я уже видел их раньше. Я подходил все ближе к склону. Вскоре сквозь ветки деревьев я уже увидел черный зев пещеры. Я поспешил к ней вверх по склону. Вход в нее показался мне знакомым. Я забрался внутрь. Да, это моя пещера. Сон набросился на меня из теней.
Я не пытаюсь выбраться из долины, пойдя в другом направлении. Я знаю, что если попробую, то просто вернусь к тому месту, откуда начал. В голову мне приходит странный термин. «Лента Мёбиуса». Да, искривление пространства. Вот что представляет собой долина – искривление пространства. Трехмерная лента Мёбиуса. Безжалостный тупик, из которого невозможно выбраться и ключ к которому есть только у девушки.
Я вспомнил пищу. Люди едят пищу, чтобы выжить. Я – человек. Почему мне не нужна пища?
Почему мне не нужна вода? Человеку, чтобы выжить, нужна вода.
Почему мне никогда не бывает жарко или холодно?
Я вспомнил свое имя. Оно пришло ко мне, пока я гнался за девушкой через лес. Уишмэн. Чарльз Уишмэн.
Это имя потянуло за собой другие. Джон Рэнч. Карл Юнг. Иммануил Кант. Пол Кюрен. Дженис Роулин. Черил Уишмэн…
Так девушку зовут Черил?
У нее моя фамилия. Может, она… моя жена?
Я сосредотачиваюсь на слове «жена». Проходит некоторое время, прежде чем я осознаю – вспоминаю – его смысл. А когда вспоминаю, я совершенно сбит с толку. Если Черил Уишмэн – моя жена, то почему я хочу ее убить?
Сегодня мне так невтерпеж поймать девушку, что я сразу на нее бросаюсь. Она отшатывается, но я хватаю ее за ноги. Она падает, отбрыкивается, и каким-то образом ей удается освободиться. Она босиком, и одна ее ступня ударяет меня в горло. Но я даже не чувствую прикосновения.
Поднявшись на ноги, она оглядывается через плечо. Ее лицо искажено страхом, но за маской страха я различаю знакомые черты и отчетливо понимаю, что она была моей женой. Была? Почему я говорю «была»? Она, наверное, все еще моя жена. Но если она моя жена, то почему я хочу ее убить? Наконец, приходит ответ: «Потому что она убила меня».
Но это неверный ответ. Теперь я знаю, что она меня убила, хотя не помню, как или почему, но я не поэтому хочу ее убить. Я хочу ее убить потому, что она считает, что я хочу.
Я уже на ногах и бегу за ней через лес. Но, как всегда, она оказывается у ручья прежде, чем я успеваю ее догнать, пересекает его и исчезает.
Я сижу на полу пещеры и думаю. Периоды бодрствования становятся все длиннее и длиннее.
Почему моя жена меня убила?
Почему я не мертв?
На ум мне приходит новое слово. Эндоаналитик.
Это слово – ключ, и оно открывает многое из того, что я пытаюсь вспомнить.
Я был эндоаналитиком. Я изучал кюренизм в Школе эндопсихологии Джона Рэнча. Я открыл практику на Бич-стрит в пригороде Форествью. Я купил дом на холме за городом и поселился там с моей женой Черил. У нас было много друзей. Мы устраивали вечеринки и ходили на вечеринки, которые устраивали наши друзья. Моя практика процветала. В олений сезон мы с Черил часто ходили охотиться.
Но я никак не могу вспомнить, что такое кюренизм.
Сегодня девушка… нет, я буду звать ее Черил, потому что она ведь Черил… Сегодня Черил, сбегая с холма, падает. Но когда я пытаюсь прыгнуть на нее, она уворачивается, я не нахожу, за что бы ухватиться, и кубарем качусь до середины склона. Она первой оказывается на дне долины, и, ныряя за ней в лес, я слышу, как сам снова и снова выкрикиваю слово «убийца». Она словно бы вложила это слово мне в рот.
Вот оно! Кюренизм – теория Пола Кюрена о природе снов.
О природе реальности.
Но это не просто теория. Давным-давно он превратил ее в факт. Но психоаналитики-фрейдисты отказались принимать ее как факт. Они пытались отмахнуться от Кюрена.
Они так и не сумели.
В конце XIX века Кюрен совместил некоторые положения трансцендентной эстетики и теории коллективного бессознательного Юнга и получил в результате Пространство Света и Пространство Тьмы. Он постулировал, что Пространство Света – это реальность, данная нам в наших ощущениях, а Пространство Тьмы – область снов. Он говорил, что вместе они составляют кантианскую вещь в себе, и ни одно из них не имеет времени или, невзирая на названия, которые он им дал, пространства. По его мнению, время и пространство привносит тот, кто их воспринимает.
Свои усилия он сосредоточил на исследовании Пространства Тьмы – или, как его стали называть позднее, Темной зоны. Разработав препарат, который устанавливал психоэмоциональную связь между ним и его пациентом (препарат он назвал кюренум), он обнаружил, что может входить в чужие сны. Он сосредоточился на повторяющихся снах и начал исцелять пациентов, уничтожая или изменяя их сны. Он называл себя эндоаналитиком. Позднее его лучший ученик Джон Рэнч построил в Катскильских горах Школу эндопсихологии Джона Рэнча.
Я входил в тысячи снов.
Повторяющихся снов.
Компетентный эндоаналитик не утруждает себя ординарными снами. Даже так называемые кошмары безвредны. Эндоаналитик же берется за сны, которые постоянно мучают пациента.
