Конь прянул ушами, Корс похлопал по карманам. Нашлась горбушка.
– Можно?..
Ленер махнул рукой:
– Ладно. Давай, действуй.
Корс медленно сделал шаг, второй, протянул на ладони горбушку.
Конь наклонил голову и медленно, осторожно взял ее. Я следила за эмоциями.
И верно – Демон.
Умный, хищный, сильный, отлично выезженный. Знает, что такое дети, хорошо к ним относится. При виде Корса у него убавилось алых пятен, зато прибавилось голубых, золотистых – конь явно привык к детям. И хорошим.
Он любил этих детей.
– Если не секрет, кому его везут?
– Не секрет, чего уж там. В Эластру везем. Есть там такой маркиз Рошар, бо-ольшой любитель породистых зверей.
Я кивнула.
Конь успокаивался, преобладали голубоватые, зеленоватые тона, золотистые искорки удовольствия. Корс привычно потрепал его по гриве, безошибочно нашел где почесать, где погладить…
– Может, расчесать его? Ишь, репьев нахватал…
– На то к нему человек приставлен специальный, – хмыкнул Ленер. – Прости, парень, пока не разберемся, из-за чего конь чудит, я тебя слишком близко не подпущу. Дернется еще ненароком.
Я кивнула.
– Вроде бы не болен? И не злой, я же вижу, и детей он любит…
Сомневаться в моих словах было сложно.
Постепенно людей прибавлялось, подходил то один возчик, то второй, Корс продолжал гладить жеребца, и оба были довольны, как вдруг…
Если бы я не привыкла вглядываться в переливы цвета – никогда бы не заметила.
Но вдруг…
– Корт, детка, – тихо позвала я.
– Да, Шань?
– Отойди в сторону. Немедленно.
Брат сделал шаг, второй, третий – и вовремя.
Потому что конь, совершенно неожиданно для всех, опять встал на свечку. Ударил задом, раз, другой, третий, опять встал на свечку…
Вокруг него просто полыхало облако кроваво-красной ненависти.
Почему?
Кто-то бросился успокаивать лошадь, но – бесполезно. Конь ярился еще больше. Корс прижался ко мне, весь дрожа. Не с испуга, просто уж очень неожиданно получилось.
– Шани…
Я погладила его по встрепанным темным волосам.
– Все хорошо, малыш. Я тебя в обиду не дала и дальше не дам, сейчас разберемся, почему такое произошло, все будет в порядке…
Я шептала какую-то успокаивающую чушь, закутывая Корса в собственное спокойствие, как в плащ. Разум напряженно работал.
Почему взбесился конь?
Что произошло?
Откуда взялась такая бешеная, яростная вспышка гнева? Искреннего, алого, чистого?
Мы просто стояли, почти не двигались, ничего странного или страшного не делали, подходили люди, их становилось больше, конь реагировал спокойно, он хорошо выезжен, но потом, в какой-то миг…
Кто-то подошел. Не тот, не такой, опасный? Или кого-то напоминающий?
Коня кое-как успокаивали. Я не лезла, не так я хорошо владею своим даром. Это не вороненок, это здоровущая зверюга, у которой Корс под брюхом пройдет, не сгибаясь. Двинет копытом – и разъясняй потом Светлому, чего тебе надобно было.
Я повернулась к Ленеру, который тоже не мешал своим людям.
– За ним один человек ухаживает?
– Один к нему специально приставлен. А так… все помогаем. В дороге бездельников нет.
– И идет он со всеми, господин?
– Сейчас уже нет. Шани, ты что-то поняла?
Я оглядела стоящих и глядящих на бесплатное представление людей.
– Не то чтобы сильно, господин. Но хочу кое-что попробовать, если разрешение дадите.
– Дам, – кивнул Ленер. – Я бы не понял, что он сейчас беситься начнет, а ты брата заранее предупредила. Как?
– Как и с дикими животными. Они тоже не предупреждают, они сразу кусаются. А мы не первый год отцу помогаем, – развела я руками. – Что вы хотите? Научилась.
– Хорошее умение.
– Фехтовальщики тоже за секунду до удара отстраняются. Если хорошие, – парировала я. – И мастер знает чуть ли не до замаха, куда пойдет удар.
С этим Ленер был согласен.
– Так что ты хочешь сделать?
– Люди. Он среагировал так на кого-то из людей… или… или на запах!
Я поймала то неуловимое, что царапало и тянуло.
Ветер! Конечно же ветер, который дул нам в спину, а коню в морду.
– Просто пусть те, кто собрался, пойдут рядом с конем. С наветренной стороны. Не вплотную, а так, чтобы он не достал, но видел и чувствовал. Можно, господин?
Ленер пожал плечами:
– Давай попробуем. Может, и так оно…
Так и поступили.
Конь постепенно успокоился, и теперь уж я не сплоховала. Отдала брата Ленеру и прижалась к конскому боку. Пока спокойствие действовало.
Конь медленно приходил в себя.
– Шанна, ты уверена?
Голос Ленера был напряженным.
– А как я еще замечу? По стуку сердца буду разбираться, по реакции, – вздохнула я.
Я знала, что не рискую. Но Ленер не знал.
– Выдрать бы тебя.
– Могу уйти.
Коня ему было тоже жалко. Ленер махнул рукой.
– Убьешься – выпорю. Так, что путешествовать будешь задом кверху.
Я кивнула.
И принялась наблюдать.
Караванщики проходили мимо коня.
Один, второй, третий, все спокойно, четвертый, конь расслабляется, пятый, шестой… И вдруг! Конь напрягается, даже невзирая на мои старания, я едва удерживаю его разум, чтобы он не взбесился вновь, животному это вредно. И ищу причину.
Человек, да.
И – запах, я угадала. Он уже совсем выветрившийся, почти не ощущается, но конь намного чувствительнее. Я знаю этот запах! Я его точно знаю… откуда?
И тут же память подкидывает воспоминание.
Отец дарит маме не букет, а связку скромных сухих веточек. Но пахнут они…
Лаванда!
Что связано у коня с этим запахом? Что за воспоминание?
Тянусь к нему, пытаюсь успокоить и вижу – когда-то, жеребенком, его ударили хлыстом. Просто так. Женщина, от которой пахло лавандой.
Конь не забыл.
Такой давний страх, такой гадкий, из детства. Корс боялся черную рогатую гадюку, а конь испугался лаванды.
Об этом я и сказала. И удостоилась недоверчивых взглядов.
