Мы поняли.
* * *
Орас вернулся через два часа, злой, как медведь-шатун.
– Тис, – коротко бросил он.
Мы с Корсом ахнули.
Тис… такая дрянь!
Так-то это красивый кустарник, круглый год зеленый, но его листья ядовиты для лошадей. Три часа, край – до пяти часов, и смерть.
И доза-то нужна маленькая, горсти хватит.
– Тис? – шепнул брат.
Уговорить его поспать у меня так и не вышло. Ни в какую не соглашался, хотя я клялась, что разбужу, как только будут новости.
– Да. Кто-то порубил листву и подмешал к зерну. Конюхи б спросонок и не заметили.
Это да, коней кормили еще затемно. Насыпали бы зерна, они бы поели, мы бы успели и выехать, и достаточно далеко отъехать – доза не такая большая, – а потом у нас бы начали болеть и умирать кони. И куда?
И как?
Легкая мишень, вот кем бы мы стали.
Меня затрясло, будто от холода. Орас покачал головой, посмотрел неодобрительно и уселся рядом с нами. Притянул к себе одной рукой меня, второй Корса.
– Успокаивайтесь, дети. Мы с Ленером все проверили, все теперь будет в порядке. Трош и еще человек пять будут ночевать рядом с конями, на мешках с зерном.
Мы, не сговариваясь, выдохнули.
Может, и правда повезет?
Постепенно мы отогрелись, нас перестало трясти, и Орас понял, что можно продолжать разговор.
– Шани, что это был за человек? Ты его узнаешь? – мягко спросил Орас.
Я пожала плечами.
Вот ведь проблема! Узнать я его могу, только не в лицо. По ауре.
По сполохам цветов вокруг него.
Это как рисунок. Понимаете, вот есть портрет человека, и он всегда одинаков. Можно смотреть на него сквозь голубую, алую, зеленую, даже черную ткань, будет меняться окраска, но не сами черты. Какой-то базовый набор останется. Со временем у человека меняется лицо, на нем остаются разные следы, от шрамов до оспин и морщин, но именно что со временем. Если я увижу этого человека, я его узнаю.
Но – не в лицо.
Только вот не скажешь об этом прямо… а как тогда?
– На нем был плащ, и капюшон наброшен, – вспомнил Корс прежде, чем я успела его заткнуть. – В лицо мы его вряд ли узнаем.
– Если только в спину, по походке… – Я развела руками. – Мы тихо сидели, как мыши.
Орас понимающе кивнул.
Хоть и гоняли конюхи всех с сеновала, но парочки там уединяться умудрялись. Орас явно решил, что мы потому и замерли. Чтобы нас не согнали вниз с криками и с позором. Что ж, версия не хуже других.
– Вот оно что… ладно, мы с Ленером поговорим. Шанна, спасибо тебе.
Я развела руками.
– Да я и для себя старалась вроде бы.
Орас усмехнулся:
– Ты девушка умная, все понимаешь.
– Нам до Дилайны идти вместе, – согласилась я.
– Вот. Случись что, и нас положат, и вас не пожалеют. А потому смотрите с братиком в оба. Вы друзья наблюдательные, и удача вас авось да не оставит. И мы с Ленером поглядывать будем. Во что был одет тот тип?
Минут двадцать мы вспоминали наперебой с Корсом, как был одет мужчина, как двигался, Корс пробовал имитировать походку, движения, но получалось не очень.
Потом в номер пришел злой, словно шершень, Ленер Райлен. Но злость его была направлена на кого-то другого.
* * *
– Шанна? Корт? Спасибо, ребята.
Мы переглянулись, и за нас ответил Орас:
– Ленер, я расспросил ребят. Они этого типа толком и не разглядели. Только походку, движения…
– Плохо. Опознать не смогут.
– Если только увидят в движении. Сзади, в плаще… сам понимаешь, такое не получится.
Ленер выдохнул и упал в кресло. Налил себе вина из кувшина, залпом осушил стакан, потер руками лицо, словно убирая с него какую-то паутину.
– Хоть так… народ я на уши поставил, от коней не отойдут, но завтра-то как быть?
Мне это тоже было интересно.
Если кто-то что-то задумал, вряд ли его остановят разные мелочи. Разоблачили? Так мы других исполнителей найдем и еще что-нибудь придумаем. А что? И как?
А у меня брат. И до Дилайны мы так можем просто не доехать. Я помолчала пару минут – и решилась.
– Господин Райлен…
– Просто Ленер, Шани. Чего уж там, мы все сегодня тебе жизнь задолжали.
– Я вам говорила, что могу чуять…
И Ленер, и Орас – оба глядели на меня с одинаково заинтересованным выражением. Но молчали.
– Если человек лжет, я учую. А у этого типа, кто бы он ни был, не может не быть сообщников здесь, да и в караване. Надо просто спросить…
Мужчины переглянулись.
– Шани, ты понимаешь, что потом за тобой охота начнется? – уточнил Ленер. – Вот сразу, как за ворота выйдем. А то и раньше?
– Плащ. Сапоги мужские из-под него. И молчать буду, просто пальцем покажу, – вслух подумала я.
Ленер потер лоб.
– А что? Так, может, чего и полу́чится?
Они переглянулись с Орасом и принялись планировать акцию. Я горестно вздохнула.
Эх, прощай, моя ванна!
* * *
С ванной я попрощалась рано.
Узнав о моих горестях, Ленер утащил меня в свой номер, выгнал из постели ту самую служаночку, сунул ей пару монет и приказал принести горячей воды. И ванну для девушки. ЖИВО!
Девка одарила меня злым взглядом, но пообещала, что сейчас все будет.
– Пока я все организую, пока разберусь, ты искупаться успеешь, – пояснил Ленер. – И сегодня вы с Корсом у меня ночуете. Под моей охраной, поняла?
Я невольно вспыхнула.
Да, Ленер мне в отцы годится, но… все равно нехорошо.
– Ты же не одна, а с братом, – без всякой магии прочитал мои мысли мужчина. – Поклясться могу, что пальцем до тебя не дотронусь.
Я вздохнула.
Это-то полбеды, я знала, что не вызываю у него такого интереса. Но как злые языки заткнуть?
– Узлом завяжу, – пообещал Орас. – Пусть только попробуют вякнуть, твари…
Я вслух говорила? Не понимаю…
Ленер и Орас переглянулись и расхохотались.
– Нет. Просто у тебя личико выразительное, на нем все написано, – признался Орас. И опять покатился со смеху. Глядя на них, прыснул и Корс. И получил подушкой по голове.
Нахал мелкий! Еще он смеяться надо мной будет, паршивец!
