Шани – нет. Нигде нет.
А если уж признаваться самому себе – дураком был. Сам виноват. Или – не виноват…
Бывает ведь такое! Живешь себе, радуешься, и жена будущая тебе не противна, так что б и не порадовать друг друга? Ничего страшного, если окажетесь на сеновале до свадьбы. Ни Риана, ни он отказываться от своего слова не собирались.
Но бывает и нечто…
Как удар молнии.
Шани.
Когда рыжая девушка поворачивается к тебе и солнце превращает шикарные волосы в поток живого огня, когда карие глаза смотрят серьезно и вдумчиво, а она улыбается, и сердце так проваливается…
Как-то сразу понимаешь – она.
Единственная. Которую и на руках носить всю жизнь, и оберегать, и любить…
Знал бы он, что Шани встретит, к Риане б и клещами кузнечными не притронулся. И это не наведенная любовь, он-то знает. Проверяли ж храмовники.
Шани его просто любит. И он ее любит.
А вот что делать дальше? Где ее искать?
Мих сосредоточенно думал.
Куда бы пошел он сам? Куда бы он попробовал удрать?
Если Шани жива, а он уверен, он всем сердцем чувствует, что она жива, куда она может податься? Что говорил ее отец? Куда он собирался отправить Шани?
К тетке.
В столицу, кажется?
Мих задумчиво почесал голову.
Ну, что ж, пусть будет столица. Что он – не доберется?
Обязательно доберется и Шани будет искать! Он любимую не бросит.
Руки есть, немного денег есть, заработать он может. А то и попросить? Может, приближенный чем посодействует? Ежели насчет столицы?
Мих еще немного подумал и решил, что надо. Пусть будет столица.
Шани, где ты, любимая?
Глава 8
Утро встретило меня жуткой головной болью.
Перестаралась вчера. Виски так ломило, словно в черепе обосновался крупный еж и пытался выбраться наружу, прогрызя мне голову изнутри. А попутно еще и иголками кололся, скотина такая!
Ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы!
Корс сопел рядом, уткнувшись мне в плечо. Я осторожно переложила его на подушку, которую он тут же и обнял, а сама пошла одеваться.
Черное платье, черная вуаль, на платье – единственное дозволенное украшение – медальон с локоном любимого супруга.
Посмотрела, подумала… ну уж – нет! Гадость!
Или все-таки вернуть обратно? Люди привыкли к этому образу, его и надо воспроизводить. Спустилась вниз.
Там начинала налаживаться жизнь. Люди пришли в себя, обнаружили, что смерть откладывается лет на …дцать, а раз так – надо бы и завтраком озаботиться. И печи растопить, и воды принести, и…
Не вспомнили только про графиню. Это и понятно, кому она там сдалась?
Так что мое появление произвело фурор. Слуги оцепенели, глядя на меня, а хозяин постоялого двора, сидящий в кресле, поспешно подскочил, поклонился и затараторил:
– Ваше сиятельство, вы живы? Какое счастье!
– Вы и не надеялись, любезнейший.
Кажется, мне удалось сделать голос похожим на голос Шайны. Тусклым, ровным и безразличным. Во всяком случае, эмоции остались блеклыми, да и тревожный лиловый фон вокруг мужчины не всколыхнулся. А и то…
Кругом кошмар и ужас, какая уж тут графиня? Не до ее недовольства. Выжили, слава Светлому!
– Ваше сиятельство, я завсегда…
– Я хочу уехать. И поскорее.
Одно дело – кланяться, другое – уехать. Тут же обнаружилось, что до завтра ничего не получится. Люди все измотаны (с чего бы, сутки проспали!), лошади некормлены (тоже вранье, мы с Корсом лично им воды приносили), да и вы, ваше сиятельство, отдохнули бы.
Ага.
До завтра.
Когда всего через дорогу куча народа, знающего в лицо некую Айшет Ланат. Ладно, Шанну Каран, это не важно. А потому я прищурилась.
– Любезнейший, в ваших интересах не затягивать мой отъезд. Я не болела, я была отравлена собственной служанкой, и я знаю, кто мог ее нанять. Мерзавка сбежала, но может и вернуться… у вас хватит людей, чтобы отбить нападение?
Хозяин тут же понял, что не хватит. И не надо.
И вообще – как скажете, госпожа графиня, а только как же с карантином? Вроде как установить должны?
Ответ: «Не вашего ума дело, любезнейший!» оказался весьма доходчивым. Хозяин поклонился и зашебуршал, приказывая то здесь, то там.
И не такой я изверг, чтобы заставлять ехать куда-то больных людей. Я на лакеев лично поглядела, они вполне здоровые.
Аура окрашена в светлые тона, желтых пятен нет, красных тоже, воспаление отсутствует, болей нет… Нормально!
Ехать смогут!
Как я без служанки?
Совершенно не ваши проблемы.
А Корса я в карету как-то да протащу. Справимся.
* * *
И мы справились.
Я пробила несколько дырок в дорожном сундуке, и Корс спрятался в нем. Как раз хватило времени, пока запрягали, собирали продукты в дорогу, сами собирались…
Я наблюдала из окна за «Зеленой пчелой».
Там было шумно, людно, мелькали во дворе знакомые лица, вот Галиксты, вот Рена, вот Ленер, жаль, Ораса не увидела.
Кажется, они что-то нашли?
Точно!
Из дверей вынесли носилки, накрытые белым покрывалом. Рыжая прядь мела землю.
Слов я отсюда не услышу, может, хоть цвета ауры поглядеть?
Так.
Ленер в тоске и грусти. Если б не поверил, был бы в тревоге, а так несчастен: маг разума умер, больше Шанну никому не продашь.
Рена горюет, это видно. Вот подошла, прядь поправила.
Галикстам тоже не все равно. Карна что-то сказала рядом с телом, вытерла слезинку, отошла. Точно – поверили!
Поверили, что я умерла, и сейчас угрызаются совестью!
Ура!!! Это самое лучшее, что могло случиться.
В дверь поскреблись.
Корс мышью метнулся в сундук. В комнату вошел хозяин постоялого двора.
– Ваше сиятельство, все готово.
– Отлично. Я смотрю, болезнь оказалась милосердна к людям?
– Что вы, ваше сиятельство, это истинное чудо!
– Чудо? – поощрила я мужчину посплетничать.
– Говорят, что в караване магичка была. Скрытая, то ли некромантка, то ли жизневка, то ли кто еще. Вот она-то порчу и сняла. Что у меня, что в том дворе все уснули, а потом здоровенькими встали. Истинное чудо, ничего не скажешь. Я и сам помню, больно было, а потом словно пеленой накрыло, и так спокойно стало, так хорошо, верно, она свою волшбу и сотворила в ту минуту. И слуги у меня тоже, и жена с сыном… все уснули. Все выжили.
