Важно отметить, что беспокойство о будущих неприятностях не является противоположностью надежды на благополучное развитие событий. В обоих случаях в основе лежит ощущение неопределенности и неуверенности в завтрашнем дне. Но поскольку надежда – это положительная эмоция, лучше уж надеяться на лучшее, чем бояться худшего. Если негативные эмоции, ставшие хроническими, могут в буквальном смысле убивать, то позитивный взгляд на вещи помогает в лечении рака и иммунных расстройств, таких как СПИД. Положительные эмоции улучшают состояние пациентов с астмой, псориазом и экземой, тогда как стресс, депрессия и беспокойство могут, наоборот, ухудшать их состояние.
Каков механизм действия положительных и отрицательных эмоций? Это главный вопрос ПНИ, изучению которого положил начало психолог Роберт Адер, бывший директор Медицинского центра Рочестерского университета по исследованиям в области нейроиммунологии. В 1974 году Адер и его коллеги провели эксперимент. Они дали лабораторным крысам подслащенную воду, после чего ввели им вещество цитоксан, которое подавляет иммунные реакции и вызывает тошноту. Когда после этого ученые насильно накормили крыс сахаром, все животные умерли. Чем больше сахара они съедали, тем быстрее умирали. Адер пришел к выводу, что в случае дополнительного обучения животных, одного запаха сахара стало бы достаточно, чтобы подавить их иммунную систему. Это привело бы к снижению иммунных реакций и развитию вредных бактерий и вирусных инфекций, вторжение которых здоровая иммунная система с легкостью отразила бы. Так впервые была открыта тесная связь между функциями мозга и иммунной системы, что дало рождение науке психонейроиммунологии, название которой придумал Адер. Благодаря его работе утверждение о том, что иммунная система полностью автономна, было поставлено под сомнение, и это послужило отправной точкой для множества новых открытий в данной области.
В 1981 году нейробиолог Дэвид Фелтен, тоже сотрудник Медицинского центра Рочестерского университета, совершил важное открытие – установил прямую связь между нервами в тимусе и селезенке и клетками иммунной системы. В 1985 году нейробиолог и фармаколог Кэндас Перт, которая на тот момент еще не стала звездой научного мира, совершила прорыв, выявив в нервной системе особые мельчайшие белки – нейропептиды, которые взаимодействуют как с нейронами мозга, так и с иммунными клетками. Эффект этого взаимодействия может быть долгосрочным: нейропептиды усиливают синапсис и даже изменяют генные проявления в нервных и иммунных клетках. Революционные исследования Перт, которые были критически важны для понимания того, как работает система обмена сообщениями между клетками, подхватили другие ученые. Они хотят доказать, что нейропептиды участвуют в широком спектре механизмов: от социального поведения человека до функций размножения и иммунитета.
Главная цель ПНИ – выявить все возможные разрушения, которые стресс причиняет способности человека к исцелению. Он подавляет иммунную систему, которой положено быстро устранять инфекции (внутренний иммунитет) или производить антитела, чтобы защитить организм от вторжения микробов (адаптивный иммунитет). Хронический стресс связывают с частыми и тяжелыми инфекционными заболеваниями, а также с ухудшением состояния пациентов с онкологическими и сердечными заболеваниями и вирусом СПИДа. Беспокойство – это стресс, который создает сам человек, и оно указывает на страх. Мы посвятили целую главу нашей книги тому, как ослабить действие стресса (страница 118).
Какими бы интригующими ни были открытия психонейроиммунологии, значение связи тела и разума до сих пор остается недооцененным. Здесь будет уместно вспомнить случай Нормана Казинса, бессменного редактора Saturday Review, активиста движения за мир, а в более поздние годы очень авторитетного автора в области исцеления разума и тела. Его случайное открытие о том, что смех обладает целительной силой, когда-то широко обсуждалось. И все же, думаем, стоит напомнить, как оно было сделано (подробности можно прочитать на сайте Laughter Online University).
В 1964 году после крайне напряженной поездки в Россию Казинсу поставили диагноз «анкилозирующий спондилоартрит» (дегенеративное заболевание, вызывающее снижение уровня коллагена в организме), из-за которого он почти постоянно испытывал боль. Врач был вынужден сообщить, что жить ему осталось несколько месяцев. Но Казинс не согласился с таким прогнозом и предположил, что, если его заболевание каким-то образом спровоцировал стресс (до поездки в Россию он был здоров), то позитивные эмоции должны улучшить его самочувствие.
С разрешения врача он выписался из больницы и переехал в отель на другой стороне улицы. Он принимал очень высокие дозы витамина С и без перерыва смотрел юмористические фильмы и смешные передачи. Позже Казинс заявил, что десять минут искреннего смеха дарили ему два часа сна без боли, тогда как до этого он мог уснуть только с морфином. Его состояние стабильно улучшалось, и он постепенно возвращал себе контроль над конечностями. За шесть месяцев он встал на ноги, а через два года смог вернуться на работу в журнал Saturday Review. Его история привела научное сообщество в недоумение и вдохновила ученых на многочисленные исследовательские проекты.
Казинс решил рассказать о своем удивительном открытии и его значении для медицины. Опубликованный им материал сразу стал популярен у общественности, однако встретил сопротивление со стороны медицинского сообщества, которое находилось в десятилетии от экспериментов Адера с крысами, умиравшими от вкуса сахара. Случай Казинса является дальним родственником эффекта плацебо. И спустя пятьдесят лет вопрос о том, как использовать связь тела и разума для исцеления человека, остается открытым. Возможно, разгадка кроется в простом эксперименте, предпринятом Казинсом: нужно заменить беспокойство на смех.
У врача: будьте своим собственным адвокатом
Опыт Казинса содержит ценный урок: нам не следует пассивно принимать предлагаемое медиками лечение. Вот что Казинс рассказал в интервью на радио: «Я спросил [своего врача], каковы мои шансы вылечиться. Он был со мной откровенен и сказал, что, по оценкам специалиста, мои шансы – один к пятистам. Доктор также заявил, что сам ни разу не видел, чтобы пациенты с таким заболеванием выздоравливали. Все это заставило меня серьезно задуматься. До того момента я, в той или иной степени, склонялся к мнению, что о моем здоровье должны заботиться врачи. Но теперь я почувствовал, что должен действовать сам. Мне стало ясно, что, если я хочу стать тем единственным счастливчиком из пяти сотен, мне следует что-то предпринять, а не просто пассивно наблюдать».
Когда обычный человек идет к врачу, попадает в отделение скорой помощи или стационар, его возможности контролировать происходящее стремятся к нулю. Мы отдаем себя во власть медицинской машины, которая управляется обычными людьми – докторами, медсестрами, ассистентами и так далее. Человеческий фактор – это всегда риск ошибки, а в сфере медицинского обслуживания эта тема стоит особенно остро. Ведь неправильно прочитанная история болезни или незамеченный важный симптом могут стать вопросом жизни и смерти. В случае высокотехнологичной медицины, такой как генная терапия или токсичное лечение рака, степень риска существенно возрастает, поскольку сложное лечение предполагает более широкий спектр вероятных ошибок. Если честно, доктора делают все, что в их силах, чтобы спасти пациентов, которых еще поколение назад никто даже не взялся бы лечить, но усилия специалистов не всегда увенчиваются успехом.
