Более того, через день после того как войска сконцентрировались на границе, Гитлер не вошел в Австрию, но Шушниг ушел в отставку, и канцлером стал Зейсс-Инкварт. Гитлер и немецкие войска не пересекали границу до следующего дня, 12 марта, когда их пригласил новый канцлер, и только тогда аншлюс был формально совершен. Это может показаться несущественным, но события тех трех дней четко отпечатались в умах всех, кто их пережил, и если не для Друри, то для Витгенштейна перемена положения дел в каждый из этих трех дней должна была выглядеть судьбоносной. 10 марта Австрия была независимым государством под управлением Шушнига, 11-го она была независимым государством под управлением нацистов, а 12-го стала частью нацистской Германии. Для австрийской семьи еврейского происхождения переход от второго к третьему дню отмечал катастрофическую разницу между положением австрийского гражданина и немецкого еврея.
В день аншлюса Витгенштейн написал в дневнике: «Слухи об Австрии беспокоят меня. Непонятно, что делать, ехать в Вену или нет. Думаю главным образом о Фрэнсисе, и что я не хочу оставлять его»
[965]. Что бы Витгенштейн ни говорил Друри, он отчаянно беспокоился о безопасности своей семьи. Первое, что он собирался сделать, — это немедленно поехать в Вену и быть с ними, а останавливал его страх, что если он это сделает, то больше никогда не увидит Фрэнсиса. Тем не менее, он написал семье, что готов приехать в Вену, если он им нужен.
Единственное письмо, которое сохранилось из переписки со Сраффой, содержит тщательный анализ положения Витгенштейна после аншлюса; Сраффа написал его 14 марта, спустя день после триумфального шествия Гитлера через Вену. В письме видно, насколько компетентное мнение и советы по политическим вопросам получил Витгенштейн из уст Сраффы, и становится понятно, что Витгенштейн сразу написал ему, задав вопрос о возможных последствиях поездки в Вену. Письмо начиналось так:
Прежде чем пытаться обсудить вопрос, возможно, несколько запутанно, я хочу дать вам ясный ответ на ваш вопрос. Если, как вы говорите, возможность уехать из Австрии и вернуться в Англию представляется вам «жизненно важной», нет никаких сомнений — вам нельзя ехать в Вену
[966].
Сраффа подчеркнул, что австрийская граница будет закрыта на выезд для австрийцев, и хотя эти ограничения, возможно, скоро будут сняты, есть риск, что Витгенштейну не разрешат выехать, если он приедет в Вену. «Вы, конечно, знаете, что вы теперь гражданин Германии», — продолжил Сраффа:
Ваш австрийский паспорт отберут, как только вы въедете в Австрию; потом вы должны будете обратиться за немецким паспортом, который вам выдадут, если и когда гестапо убедится, что вы его заслуживаете…
Что до возможности войны, я не знаю: это может случиться в любой момент, или нас могут ждать год или два «мира». Я действительно не знаю. Но я бы не поставил на то, что мир продлится еще полгода.
Витгенштейн, должно быть, спросил Сраффу, поможет ли в его ситуации, если он станет лектором в Кембридже, поскольку тот продолжает:
Если вы решили несмотря ни на что вернуться в Вену, я думаю, что: а) ваши шансы на разрешение выехать из Австрии определенно увеличатся, если вы будете лектором в Кембридже; b) въехать в Англию сложности не возникнет, если вы сможете покинуть Австрию (следует говорить: Германию); с) прежде чем уехать из Ирландии или Англии, вам надо поменять ваш паспорт на немецкий в немецком консульстве: я полагаю, они начнут это делать очень скоро; вам лучше произвести обмен здесь, чем в Вене, и, если вы поедете с немецким паспортом, вас гораздо легче (но совершенно не обязательно) отпустят.
«Вам следует быть осторожным», — предупреждал Сраффа:
1) Если вы поедете в Австрию, то не должны говорить о своем еврейском происхождении, иначе вам точно откажут в паспорте;
2) вы не должны говорить, что у вас есть деньги в Англии, потому что когда вы приедете, они могут заставить вас перевести их в Рейхсбанк;
3) если к вам обратилось, в Дублине или Кембридже, немецкое консульство для регистрации или перемены паспорта, будьте осторожны в ответах, потому что необдуманное слово может помешать вам когда-либо вернуться в Вену;
4) будьте крайне осторожны, когда пишете домой, придерживайтесь только личных дел, потому что письма проходят через цензуру.
Что касается вопроса об изменении национальности, то Сраффа советовал: если Витгенштейн соберется принять ирландское гражданство, то он должен сделать это до того, как у него заберут австрийский паспорт, потому что австрийцу это сделать легче, чем немцу. С другой стороны:
В настоящих обстоятельствах я не стал бы колебаться относительно получения британского гражданства, если оно единственное, которое вы можете получить без ожидания конца десятилетнего срока проживания: и ведь у вас есть друзья в Англии, которые помогут его получить; и конечно, работа в Кембридже тоже сыграет свою роль.
Сраффа, который собирался ехать в Италию в следующую пятницу, пригласил Витгенштейна приехать в Кембридж обсудить этот вопрос, если он успеет, но предупредил: «потом письма будут пересылаться мне в Италию, поэтому следите за тем, что говорите, ведь вы будете писать итальянскому цензору». Он заканчивает словами: «Извините за это путаное письмо», заставляя задуматься, каких уровней ясности и точности он достиг в остальной переписке.
«Вы, конечно, знаете, что вы теперь гражданин Германии». В день, когда Сраффа писал эти страшные слова, мы видим в дневнике Витгенштейна, как он борется именно с этим страшным знанием:
Я оказался в невероятно трудной ситуации. Из-за включения Австрии в Германский рейх я стал гражданином Германии. Это ужасно, потому что я теперь подданный той власти, которую я ни в коей мере не признаю
[967].
Через два дня он, «в голове и на устах»
[968], смирился с утратой австрийского гражданства и необходимостью эмигрировать на несколько лет: «Ничего особенно не изменится. Но мысль о разлуке со всеми своими ужасна».
Получив письмо Сраффы, Витгенштейн немедленно уехал из Дублина в Кембридж, чтобы обсудить с ним ситуацию. 18 марта он сообщил в своем дневнике:
Сраффа посоветовал мне вчера покамест не уезжать в Вену ни при каких обстоятельствах, потому что сейчас я не могу помочь своим и по всей вероятности не получу разрешения выехать из Австрии. Я совсем не понимаю, что надо делать, но думаю, что Сраффа прав
[969].
