С. 207–208. Детей учили анатомии, собирая с ними скелет кошки, астрономии — наблюдая с ними ночью за небом, ботанике — изучая растения во время прогулок на природу, архитектуре — рассказывая, как различать стили, во время экскурсий по Вене, и так далее. — По воспоминаниям его тогдашних учеников, обучение происходило следующим образом: «„Когда мы выходили из класса, тогда он был в хорошем настроении, агрессивным он был только внутри. Снаружи он был спокоен, а когда он был агрессивным, это он был в классе“. Не использовал учебники, а учил лишь реалиям мира. Ученики вспоминают, что обычные учителя расписывали им все на доске, например, как происходило развитие насекомого: яйцо, личинка, куколка, насекомое. „Можно смело сказать, что сначала яйцо, потом идет личинка, потом куколка, а потом получается насекомое. Но он нам все показывал на улице, говорил — смотри-ка, вот муравейник, это здесь муравьи копошатся. Сначала у них появляются крылышки, посмотри-ка хорошенько, все движется. Вот вылетает матка. Все это он нам на природе показывал, на улице“. По расписанию или экспромтом Витгенштейн водил учеников на прогулки, проводил экскурсии или выезжал с ними в дальние поездки. А происходило это обычно так: с одной стороны, он знал, куда их вел, но с другой — им могло повстречаться на дороге что-то неожиданное, что, по его мнению, нужно обязательно рассмотреть или исследовать. Иногда он с учениками отправлялся в пешие походы из Траттенбаха в Глогниц, потому что он хотел показать им типографию. Довольно долгий путь, если быть точным — 14 километров туда и обратно. Если по дороге они видели куст орешника, тут же следовала команда: „Все сюда!“, и он объяснял, что такое однодомные и двудомные растения, — учил тут же, в пути. Как рассказывает его ученик, казалось, он не может пройти и пяти минут, чтобы ему не бросилось в глаза что-то важное, что непременно следует рассмотреть. И отнюдь не всем ученикам было весело и здорово с ним гулять; это были не просто прогулки, не просто свободные гуляния, ему все время приходило что-то в голову, и требовалось выслушивать его объяснения. Когда они шли не прямо с урока или прогулка не была специально запланирована, когда все не так тесно было связано с занятиями, тогда ему было даже не важно, сколько учеников с ним идет. Иногда его сопровождали только четыре ребенка, а иногда целый рой; иногда они ходили днем, а иногда ночью.
Жители деревень — не большие любители прогулок; они и так близки к природе и привыкли к скуке, а свободное время проводили охотнее сидя по домам, ценя безопасность и уют. Несмотря на это, дети из деревень получили от занятий с Витгенштейном опыт прогулок наверх и вниз, на гору и в долину, через Дунай в Вену. Уже сам выход на природу был странным, а поездка в чужие края, конечно, захватывающей, но экскурсии Витгенштейна были в любом случае учебным мероприятием. И очень особенным — потому что Витгенштейн просил помощи у своей семьи, чаще всего у сестры Гермины, чтобы позволить детям поехать так далеко, в Вену: им нужна была обувь — он им ее покупал; им нужны были деньги на проезд — он дарил им билеты; им надо было где-то переночевать — в доме его сестры в Вене находилось место для целого класса. Дети из отдаленных австрийских деревень, расположенных далеко от железных дорог и от каких-либо дорожных сетей, узнавали чужие края: места, о которых они и не подозревали, незнакомые условия, в которых им было бы неуютно, если бы пришлось там жить. Откуда эта страсть к прогулкам? В те годы для прогрессивных педагогов это было вполне естественным. „Прекрасны пешие прогулки“, — призывало новое образовательное движение. Получалось, что Витгенштейн отправлялся с учениками в поездки в рамках австрийской педагогической реформы, поддерживая ее своими учебными экскурсиями.
Во всех трех деревнях, где Витгенштейн был учителем (Траттенбахе, Пухберге и Оттертале), цели прогулок и поездок были схожими: ученики ездили на природу, посещали различные предприятия, он ходил с ними в горы и в окружающие крепости, смотрел вместе с ними на звездное небо и хотя бы раз совершил с ними поездку на два дня в Вену.
Из того, что осталось в памяти его учеников, можно составить список, передающий, вероятно, „картину мира“, и воспроизводящий места, доступные Витгенштейну и детям: медный рудник в Траттенбахе; штольни в Оттерберге, где добывались полезные ископаемые; заливные луга, когда они цветут; пчелиные рои; дерево, где живут дикие пчелы; крылатые муравьи; зоопарк в Вене; музей естественной истории; орешник, цветение; трости, которые вырезают из дерева; Пальмовый дом в Шёнбрунне (одна из крупнейших в мире оранжерей); солнечные часы из растений Пальмового дома; типография в Глогнице; ткачество в Траттенбахе; поездка на поезде; поездка на пароходе в Донау; Технический музей в Вене; модель конденсационной паровой машины Джеймса Уатта; летательный аппарат под стеклянной крышей Технического музея; Музей истории искусств в Вене; замки Кройценштайн и Вартенштайн; замок Шёнбрунн; барочная церковь Карлскирхе; тропа длиной 1700 м.; горы Шнееберг высотой 2100 м.; географическая карта гор Шнееберг, с помощью которой можно было определить стороны света; обзор местности; лунное затмение; созвездия.
Некоторые популярные венские достопримечательности не стали посещать: Хофбург с комнатами императорского дворца, собор Святого Стефана, Пратер с Фолькспратером» (Konrad Wünsche, Der Volksschullehrer Ludwig Wittgenstein, S. 88–91).
С. 225. Schatzkästlein Хебеля… — Schatzkästlein des rheinischen Hausfreundes («Сокровища рейнского домашнего друга») — сборник рассказов, анекдотов, сентиментальных и поучительных новелл, переложений волшебных сказок немецкого писателя и поэта Иоганна Петера Хебеля, вышедший в 1811 году. Витгенштейн очень часто ссылается в своих заметках на творчество Хебеля, прежде всего на следующую его новеллу (например, рассуждая о понятии «намерение» в заметке 582 из собрания Zettel): «В одном городе по улице быстро и целеустремленно шел горожанин. Было видно, что он куда-то торопится, по какому-то важному делу. Мимо проходил городской судья, любопытный и к тому же властный человек, за ним семенил его слуга.
— Куда вы так торопитесь? — спросил он горожанина. Тот спокойно ответил:
— Милостивый государь, я и сам не знаю!
— Но совершенно непохоже, чтобы вы слонялись тут от скуки. У вас здесь, должно быть, какое-то важное дело!
— Может быть, — согласился горожанин, — но я действительно не знаю, куда иду.
Городской судья ужасно рассердился. Наверное, он заподозрил, что человек задумал что-то недоброе и потому не признается. Теперь он прямо-таки потребовал сказать, куда тот идет, пригрозив, что в противном случае сейчас же упечет его за решетку. Это ничуть не помогло: и городской судья действительно приказал слуге увести этого упрямого человека. Но тут человек разумно заметил:
— Теперь вы видите, милостивый государь, что я сказал вам чистую правду. Как я мог минуту назад сказать, что пойду в тюрьму — и знаю ли я сейчас точно, иду ли я туда?
— Нет, — сказал судья. — Вы не могли.
Шутливая речь горожанина привела его в чувство. Он неслышно выругал себя за чрезмерную обидчивость и отпустил человека с миром.
