– Вторжение реальности, – тихо произнес он.
Я промолчала, только сплела пальцы на его широкой спине, крепко сцепив их.
– Мне надо идти, – сказал он.
Я заерзала, спуская ноги с его колен.
– Я знаю.
– Ох, как не хочется… – Он встал. – Можно, я позвоню тебе позже?
Я кивнула.
Он нагнулся, легко поцеловал меня в губы, повернулся и вышел из комнаты.
Оставшись одна, я снова плюхнулась на кровать – не девушка, а трясущееся, глупо ухмыляющееся недоразумение. Губы распухли от его поцелуев, ладони были влажными.
Хоть что-то в этот день пошло так, как надо.
Он позвонил в половине десятого. Я заставила себя подождать второго звонка, чтобы ответить.
– Привет, – сказала я, смутившись.
– Привет, Скарлетт. – Он говорил приглушенно. – У нас все круто?
– Да, – сказала я. – Правда, было бы еще круче, если бы ты сюда пришел. – После этих слов мое сердце заскакало, как пони. Ведь не исключена возможность, что Бриджер сейчас затянет что-нибудь вроде: «Слушай, сегодня днем… я вовсе не хотел этого делать».
Но ничего подобного. Вместо этого он тепло усмехнулся в телефон.
– Я бы с удовольствием.
– Ты на работе? – спросила я. – На складе?
– Как всегда. Знаешь… – Он замолчал, как будто раздумывал, говорить или не стоит. – Скарлетт, ты мне ужасно нравишься. Но у меня почти не бывает времени.
– Знаю, – тихо сказала я. – У тебя забот полон рот.
– В этом году… Мне уже говорили, что дружить со мной – ужасная тягомотина.
– Я так не думаю, – сказала я.
– Пока не думаешь, – он вздохнул. – Увидимся в четверг?
– Буду на месте.
В четверг мне показалось, что лекция по статистике тянется лет десять. Бриджер влетел в зал в последнюю минуту и сел где-то позади меня. Это были тягостные девяносто минут, в течение которых я то поглядывала на доску, где профессор торопливо писал примеры, то задумывалась, не будет ли мне теперь с Бриджером неловко.
Когда кошмарная лекция закончилась, я нагнулась, чтобы засунуть тетрадь обратно в сумку. Спокойствие, только спокойствие, наставляла я себя. Если бы я еще понимала, что это значит. У меня было очень мало опыта с парнями. Я вроде как поздно созрела, в первые годы старшей школы меня интересовал исключительно хоккей. Трудно представить себе какие-либо сцены типа мальчик/девочка, когда каждые выходные уезжаешь в Конкорд или Бедфорд на матч.
А потом наступил выпускной класс. И пока другие девчонки планировали романтическое празднование выпускного вечера, я сидела одна в своей комнате, прячась от фургонов спутникового телевидения, в три ряда стоявших у дома. Я провела эти месяцы, совершенствуясь в игре на гитаре и считая дни до того момента, когда смогу сбежать в колледж.
В результате я назубок знала последовательность аккордов для множества песен и понятия не имела, как вести себя естественно с парнем, который мне нравится. Очень нравится.
Но когда я встала, чтобы выйти из аудитории, он ждал меня со своей кривоватой улыбкой на усталом лице. Он протянул мне руку ладонью вверх.
– Давай?..
Я взяла его за руку. И когда теплые пальцы сомкнулись вокруг моей ладони, мне захотелось на радостях пуститься в пляс.
После теории музыки, на которой мы сидели рядом, мы пошли на ланч и снова держались за руки.
– Где ты научилась играть на гитаре, Скарлетт? Твои родители музыканты?
Это меня рассмешило.
– Господи, нет, я самоучка. Нет ничего такого, чего нельзя выучить в Университете Ютуб.
– Ты играла в ансамбле? – спросил он. Большим пальцем он погладил мою ладонь. Никогда не думала, что рука – это сексуальный орган, но от прикосновения его кожи, моя ощутила просто-таки электрические разряды.
– В ансамбле? – Я старалась не терять нить разговора. – Нет. Думаю, я солистка.
– Какая ты интересная девчонка, Скарлетт, – сказал он. И отпустил мою руку, чтобы достать кошелек у стойки столовой. Я сразу же соскучилась по его ладони.
– Ты ничего не рассказываешь о Майами-Бич, – сказал Бриджер, когда мы медленно пили кофе. – И о своей семье тоже.
Я даже не постаралась скрыть гримасу.
– Майами-Бич – лучше некуда. Моя семья… не очень-то. Предпочитаю о ней не говорить. История не очень красивая. – Правда была в том, что мне не хотелось больше врать под взглядом этих глубоких зеленых глаз.
Лицо Бриджера вспыхнуло пониманием.
– Ладно. У меня то же самое, но я не ожидал… Потому что с виду ты из благополучной семьи.
– А ты, по-твоему, нет? – возразила я.
Он приложил одну ладонь к моей щеке, а другую – к своей.
– Наверное, ты права. Может быть, нет никакого вида. И нужно перестать думать, будто всем остальным в этой комнате приходится легче, чем мне.
Я обернулась, и мы вместе оглядели смеющуюся, жующую толпу, наполнявшую в полдень студенческий центр. Да, выглядят все довольными и счастливыми. На миг я снова почувствовала себя вратарем, который анализирует игру, высматривает неприятности.
– Не-а, – наконец произнесла я, поворачиваясь к Бриджеру. – Думаю, у большинства все более или менее в порядке.
Бриджер улыбался.
– За этим столом собрались циники, – сказал он, постукивая пальцем по деревянной столешнице.
– Партия для двоих, – согласилась я.
Глава 5. Нет дыма…
Скарлетт
Я была счастлива.
Слово, которое я уже давно не произносила. Хотя я знала, что мы с Бриджером, скорее всего, будем по-прежнему видеться всего два раза в неделю, внутри у меня как будто зажегся свет. Следующие несколько дней я ходила как в тумане, голова у меня шла кругом.
Поэтому, вероятно, я и не заметила, как это подкралось.
В понедельник, на пути из общежития, кто-то окликнул меня:
– Шеннон! Подожди!
При звуке моего прежнего имени я резко подняла голову. Аззан, охранник отца, стоял, прислонившись к статуе Абрахама Харкнесса. Подбежав к нему, чтобы он не вздумал снова орать «Шеннон!», я уже обдумывала, что скажу, если кто-нибудь его услышал.
– Чего надо? – рявкнула я.
– И тебе доброе утро, – ответил он.
Его улыбка была едва заметной и вовсе не располагающей.
– У меня занятия, – сказала я ему.
– Ты должна назначить время беседы, Шеннон.
– Ничего я не должна. Мне нечего сказать.
– А это решает адвокат твоего отца, – сказал Аззан, перестав изображать улыбку. Ты назовешь день, и мы провернем все за пару часов.
