Например:
Кэти: «А потом бармен поклялся, что умеет смешивать «Горящую саламандру». Хотя я придумала название коктейля, просто чтобы уесть его!
Футболист: «Это сомнительно».
Так продолжалось, пока я не осознала, куда именно мы направляемся.
– Стойте, – запротестовала я, остановившись на углу улицы. – Я думала, мы идем на футбол?
Кэти-Конский-Хвост тоже остановилась и пронзила меня взглядом.
– Они бы тогда не пошли с нами, ведь правда? Ха! Это хоккейный матч. Стычка с браунцами перед началом сезона.
Ох, елки-палки.
– Но… но я не хожу на хоккей, – проскулила я.
– Скарлетт, – возразила она в надежде, что я не собираюсь дезертировать. – Мы же уже пришли.
И вправду пришли. Признав поражение, я двинулась за ними на арену, на которой всегда мечтала играть.
Вечер обещал быть гораздо тоскливее, чем я рассчитывала. Это была единственная причина, по которой я каждый раз делала глоток из ходившей по кругу фляжки Живчика, когда она оказывалась у меня. В ней был какой-то фруктовый шнапс, такой приторный, что губы слипались. Странно, что футболисты пытаются наклюкаться таким девчачьим напитком. По крайней мере, это казалось мне странным, пока я не поняла, что пьяна в стельку. Тут-то я поняла, что, наверное, для этого они его и принесли.
Сегодня явно не мой день.
Кэти купили попкорн, и я съела горсть, пытаясь заглушить действие шнапса.
Мужская команда Харкнесса и вправду прекрасно держалась на льду, и игра была очень интересной. Почти два периода счет оставался 1:1, но в третьем Харкнесс резко вырвался вперед. Капитан команды сделал быстрый удар справа мимо вратарской перчатки и прямо в сетку, и я вскочила на ноги вместе с ревущей толпой.
Когда-то это была вся моя жизнь – смотреть, как мечется по льду шайба, анализировать игровые моменты, искать слабые места. Я скучала по всему этому. Ужасно. Была бы возможность, я бы отвлекла себя разговором. Но, несмотря на имя, Живчик был плохим собеседником. И я даже не могла воспользоваться любимой отмазкой моего поколения – повозиться с телефоном, – потому что случайно забыла его в общежитии.
За две минуты до конца Харкнесс забил буллит, и весь стадион наклонился вперед, чтобы увидеть, сможет ли Браун что-нибудь сделать за оставшиеся две минуты. Тут один из наших защитников угодил на скамью штрафников. И обе команды зашевелились, начали бегать быстрее, бить сильнее.
Но мы это пережили, игроки Харкнесса держали шайбу, пока нарушителя не выпустили на поле. Прозвучал финальный свисток. Харкнесс выиграл 2:1.
Когда мы встали и собрались уходить, я была пьяна и от шнапса, и от до боли знакомого стука шайбы о борта арены. Пошатываясь, я побрела вслед за Кэти и их толстошеими ухажерами к бару «Хэнниган», двери которого уже осаждали хоккейные фанаты.
Вместе со своими соседками я встала в очередь, недоумевая, как они собираются пройти мимо вышибал. Ведь никому из нас не исполнилось двадцать один год. Может, здесь это не важно?
Но когда толпа впереди рассеялась, Кэти-Блондинка подошла к охраннику. Я увидела, как и она, и прочие достали из карманов пропуска.
Поддельные пропуска.
Блин! Кажется, будет конфуз. У меня не было фальшивого пропуска, и я понятия не имела, где их достают. С другой стороны, у меня появился прекрасный повод уйти. Я нагнулась к Кэти-Конский-Хвост.
– Жаль, мне сюда не попасть. Я пошла.
Я повернулась, чтобы уйти, и мой взгляд упал на барную стойку. Толпа чуть переместилась, и я увидела глядящие на меня знакомые глаза.
На табурете у стойки сидел Бриджер.
Я разинула рот. Мне хотелось посмотреть с более близкого расстояния, но мелькающие тела загораживали мне обзор этой части стойки. Чувствуя себя вдрызг пьяной, я в какой-то момент решила, что мне померещилось.
– Покажите ваш пропуск, мисс, – потребовал вышибала.
– Я… – покачав головой, я повернулась к выходу. Что это было только что? Бриджер, у которого свободной минуты нет, чтобы повидаться со мной в выходные, прохлаждается в баре. Мне как будто пощечину дали.
Морозный воздух на улице отрезвлял. Я остановилась перед баром, пытаясь овладеть собой. Сунула руку в карман за телефоном и снова вспомнила, что забыла его взять. Интересно, что бы он ответил, если бы я сейчас послала ему эсэмэс: «Привет, Бридж, как работается?»
От такого предательства в горле у меня горело.
– Куда это ты, лапуля?
Подняв голову, я увидела футболиста по кличке Живчик.
– Н-надо идти, – выдавила я.
– Оставайся здесь, со мной, – он широко шагнул ко мне. Я в ответ неловко попятилась и стукнулась задом о кирпичную стену. Парень положил ручищи мне на плечи, прижав меня к стенке.
– Еще рано, – прошептал он. – Не убегай.
Я оказалась в ловушке и испугалась. Толпа фанатов или просочилась в бар, или разбрелась по улицам. Остались только я и здоровенный лоб, прижавший меня к стенке.
Красотища.
Я рванулась в сторону, но он меня удержал. Он поставил ногу между моими. Бороться с этим не было никакого способа, кроме очевидного. Так что я уперлась обеими руками в его грудь и толкнула изо всех сил.
– Отвали, – сказала я.
– Будь умницей, – последовал ответ. Он наклонился и попытался поцеловать меня. Я еще раз толкнула и вывернула шею, подальше от его проспиртованного дыхания. Но он схватил меня за запястья и прижал их к стене.
Тут я запаниковала по-настоящему.
– Пошел вон! – крикнула я.
И тут он исчез. Я почувствовала прохладный воздух свободы и отметила звук падения тяжелого тела на тротуар.
– А-а-а, черт! – вопил парень. Я глянула вниз: он скорчился на земле, держась за мошонку.
А над ним стоял Бриджер.
– Тебе сказали: «Пошел вон», оглох, что ли? – прорычал он. И собрался дать очередного пинка, но парень откатился подальше и перевернулся на другой бок, все еще оберегая семейное сокровище.
– Бридж, – ахнула я, чувствуя, как желчь подступает к горлу. Я еще не пришла в себя от удивления, что вижу его. Если бы только земля на миг перестала вращаться, чтобы я успела догнать события!
Звук моего голоса заставил его переключиться. Он отвернулся от Живчика и оказался передо мной. Бриджер взял мои руки и стал рассматривать запястья. Потом схватил меня в объятия.
– Он сделал тебе больно? Убью гада!
Тут слезы полились по моему лицу, и Бриджер стал вытирать их большими пальцами. Я уже не чувствовала страха, только усталость. От всего.
А Бриджер ничего не понял. Я сердито отпихнула его.
– Нет. Не трогай меня.
