– Надо бы поспать, – сказал он наконец.
– Я знаю. Я пойду, – быстро ответила я.
– Можем остаться здесь вдвоем, – сказал он. – Только не голыми, а то Люлю утром может открыть дверь. Сейчас найдем тебе какую-нибудь одежду.
Бриджер принес пару фланелевых трусов и по футболке для каждого. Мы снова устроились вместе на кровати. И хотя я была уверена, что всю ночь пролежу без сна, заснула я почти мгновенно.
На следующее утро, едва начало светать, Бриджер разбудил меня, водя пальцами по моему позвоночнику.
– Я слышу, что Люлю ходит по моей комнате, – прошептал он.
Я быстро села в постели.
– Я лучше пойду.
– Не паникуй, – сказал он. – Уверен, что в данный момент она запихивает в мой ноутбук диск с мультиками и шарит в поисках какой-нибудь вредной еды. Она настоящий приспособленец.
Я оделась, стараясь не шуметь. Мы с Бриджером сидели на кровати, обжимаясь на прощание, когда дверь открылась.
Когда я повернула голову, Люси переводила взгляд с Бриджера на меня и обратно.
– Бридж, а у нас есть поп-тартс? – спросила она.
– Лю, во-первых, поп-тартс – это особое лакомство, и оно закончилось. На завтрак можешь взять овсяные хлопья или йогурт. А во-вторых, как насчет «доброго утра»? Это моя девушка, Скарлетт.
Девочка рассеянно похлопала его по руке. Этот жест – ее тонкие пальчики на его здоровенном запястье – выглядел таким естественным и доверчивым, что я проглотила комок в горле.
– Доброе утро, – сказала она, разглядывая меня. – А у Скарлетт волосы не рыжие, как у нас. Почему же тебя так зовут?
– Хороший вопрос, – ответила я. – Наверное, мне нужно было получше подумать.
Бриджер странно посмотрел на меня, и я прикусила язык.
– Скарлетт, а у тебя есть братья или сестры? – спросила Люси.
Я покачала головой.
– Нет, но мне всегда хотелось, чтобы были.
Вдруг ее лицо просияло.
– А это что, поп-корн?
– Да, бери, – сказала я, кивая на пакет.
– …но только после завтрака, – быстро добавил Бриджер.
Люлю взяла пакет и соскользнула с колен Бриджера.
– Спасибо. Я хочу посмотреть мультфильм, – она повернулась на пятках и отправилась обратно в комнату Бриджера. Дверь за ней закрылась, и я услышала голос Губки Боба.
– Извини, – тут же сказала я. Я хотела уйти, прежде чем Люлю меня увидит.
– Скарлетт, – шепнул он мне на ухо, – я ни о чем не жалею. Мы с тобой сидели и разговаривали. Мы не оскорбили ее невинность.
Я поежилась, потому что выражение «оскорбить невинность» постоянно встречалось в статьях о моем отце.
– Послушай, – сказал Бриджер, целуя меня в ухо. – Мне даже представить страшно, на что насмотрелся этот ребенок в своем так называемом доме.
– Ты так и не рассказал мне, почему забрал ее.
Он обхватил меня руками за талию и тихо заговорил мне на ухо:
– Был летний семестр, и я жил в кампусе. Я уже начинал понимать, что мамаша сбивается с пути. Когда бы я к ней ни зашел, в доме чужие. Люлю стала ото всех шарахаться… – На миг он замолк и притянул меня ближе. – Меня это выводило из себя. А однажды я пришел и увидел, что они повесили замок на дверь ее комнаты. Снаружи. Они заперли ее там, Скарлетт. И когда я открыл дверь, она отскочила на милю.
Он тяжело, прерывисто вздохнул.
– Тогда я просто увел ее. Мы взяли что-то из ее одежды, несколько плюшевых зверюшек и больше не вернулись. Она ни разу не спросила о матери с самого сентября.
– Боже мой, – прошептала я.
– Вот… – его голос звучал хрипло. – И если девчушка видит, что мы с тобой сидим рядышком и говорим друг другу нежности, то это как раз то, что ребенку положено видеть. – Он погладил меня по спине. – Ты хороший друг, Скарлетт.
Мои глаза наполнились слезами.
– А ты откуда знаешь?
Он сжал мое лицо ладонями.
– Знаю. – Бриджер поцеловал меня, и его губы были такими мягкими, нежными, что сердце у меня чуть не остановилось.
– Оставлю вас проводить традиционное утро вдвоем, – сказала я, еще раз обняв его.
– Как трудно с тобой расстаться, чудо ты мое.
– Тогда пойду побыстрее. Увидимся во вторник на лекции. – Я встала и вышла в дверь комнаты соседа.
В нашу гостиную я вошла в субботу в восемь утра, так что очень удивилась, увидев, что Кэти в сборе. Они зашнуровывали кроссовки перед утренней пробежкой. Обе уставились на меня.
– Какая ты сокрушенная, – улыбнулась Кэти-Блондинка. – Путь позора после бурной ночи?
Я хихикнула, окончательно смутившись.
Она встала, чтобы растянуть мышцы на бедрах.
– Ну рассказывай. У Бриджера веснушчатый член?
Я прикрыла глаза ладонями.
– Что ты болтаешь, Кэти!
– Ну? Так какой?
– Было темно.
Кэти тоже хихикнула.
– Давай переодевайся, Скарлетт. Раз уж ты не спишь, пойдем с нами на пробежку.
Я было собралась, как обычно, отказаться. Но неожиданно для себя произнесла:
– А знаешь, пожалуй, пойду.
Днем я сидела у окна и якобы делала домашнее задание по итальянскому. Но в основном переписывалась с Бриджером.
Бриджер: Лю спрашивает о тебе. Какой у тебя любимый цвет и пр.
Я: Скажи, что красный.
Бриджер: Любимая книжка?
Я: «Балетные туфельки».
Бриджер: Ха. Теперь она в твоей группе поддержки. Она обожает эту книжку.
Я: Миссия выполнена.
Бриджер: Она спрашивает, люблю ли я тебя.
Ох ты елки-палки. С сердцем, выпрыгивающим из груди, я попробовала придумать легкомысленный ответ. Но не придумала. Любая реакция, кроме молчания, могла показаться двусмысленной. Телефон звякнул снова.
Бриджер: Я, конечно же, сказал, что да.
Я: Лежу под столом! Скажи ей, что с меня пять баксов.
Бриджер: Ржу! Все, пошел читать с ней «Гарри Поттера».
– Улыбаешься там как дурочка, – заметила Кэти-Блондинка.
– Не могу удержаться, – вздохнула я.
Кэти прижала руки к груди.
– Похоже, ты здорово влипла. Точно тебе говорю.
В воскресенье у Кэти-Конский-Хвост разразился очередной гардеробный кризис. В этот вечер ее пригласили на обед в какое-то студенческое братство. Требовалась парадная форма одежды.
