– А у меня нет подходящих туфель. Ну ничего похожего. А поблизости ни одного магазина. Нужно было бы съездить в «Колумбию». Доехать на метро до «Блумингсдейла».
Я засмеялась вслух. Сегодня светские проблемы Кэти скорее забавляли, чем раздражали меня.
– Я бы могла помочь, – сказала я.
– Но у тебя же сплошные кроссовки, – простонала она.
– Да. А еще у меня есть машина.
– Что? – хором завопили Кэти. – Скарлетт! – ахнула Кэти-Блондинка. – И мы ничего не знали?
– Я никогда ею не пользуюсь, – призналась я. – Но я подвезу вас до магазина, если по дороге вы мне ответите на несколько вопросов.
– Заметано! – взвизгнули они.
Через полчаса я выехала из Харкнесса, прихватив с собой обеих Кэти. К счастью, ни одна из них не удивилась, что девица из Майами-Бич ездит на тачке с нью-гемпширскими номерами. Вскоре мы подъехали к большому торговому центру в Стэмфорде.
– Так в чем тебе помочь? – спросила Кэти-Блондинка.
Если бы она не вспомнила и не спросила, я бы, наверное, пошла на попятный. От одной мысли об этом кровь бросилась мне в лицо. Но лучше с этим покончить.
– Противозачаточные, – брякнула я. – Куда обращаться – и что спрашивать?
– А, так это несложно, – откликнулась с пассажирского сиденья Кэти-Конский-Хвост. – Телефон гинекологического отделения 4900, а записываться нужно к Барбаре. Как только ты войдешь в кабинет, она сразу спросит, нужны ли тебе противозачаточные. Скажи «да». И дело в шляпе.
– Ну хорошо. – На это меня хватит.
– А что еще ты хочешь узнать? – спросила Кэти-Блондинка. – Я составлю для тебя список моих любимых секс-игрушек. Корпорация «Лело» должна назвать одно из отделений корпоративного штаба в мою честь. Я у них покупатель номер один.
– Осспади, – засмеялась Кэти-Конский-Хвост. – Ты вгоняешь Скарлетт в краску. Как это мило.
Когда я выбирала новое имя, я вовсе не думала, что оно будет как-то связано с краской смущения. Но, наверное, связано. Я только и делаю, что краснею.
– Я еще… не доросла до этого, – пробормотала я.
– Жаль, – сказала Кэти-Блондинка. – А до чего доросла?
– Ну… – Я следила за дорогой, поэтому могла не смотреть им в глаза. – Много до чего. Только я еще не делала… э-э…
– Что? Анилингус? Массаж простаты?
Елки, я даже не знала, что означает эта вторая штука.
– Минет, – брякнула я.
В машине воцарилось изумленное молчание.
– Фигассе, – прошептала наконец Кэти-Конский-Хвост. – Как хорошо, что я не была на домашнем обучении.
– Именно, – буркнула я.
– Подруга, да тут не фига делать, – вмешалась Кэти-Блондинка. – Любишь мороженое на палочке?
– Ну да.
– Значит, ты все знаешь. Лижи. Соси. Только зубы в ход не пускай.
– Понятно, – сказала я с пылающим лицом.
– На самом деле есть куча всяких дополнительных приемов, можно посмотреть в Ютубе. Но тебе это не нужно, потому что девяносто процентов успеха – энтузиазм.
– Хорошая штука. – Я попыталась представить, что гуглю «Как делать минет». И не смогла.
Мы вошли в магазин, где я съела гигантский бретцель в одном из гнусных ларьков, из которых всегда соблазнительно разит разогретым маслом. И с удовольствием осматривалась, пока Кэти покупали нижнее белье.
В эти выходные на душе у меня было легче. Как будто моя новая жизнь начала пускать корешки. И Кэти вдруг перестали меня раздражать. Я их не выносила за то, что они так поглощены собой. Но теперь я узнала вкус жизни в маленькой стране собственной мечты, и в животе у меня екало, когда я представляла Бриджера, нависающего надо мной в постели. Я была рассеянна. И счастлива. И сама себе хозяйка.
И это было ужасно клево.
Глава 10. Совершенно не тот вопрос
Скарлетт
В следующий вторник в конце занятия по статистике мне вернули мою контрольную с оценкой. По дороге на теорию музыки я показала ее Бриджеру. Сверху большими красными цифрами было выведено: 87,7 %.
– Вот, видишь? – сказала я, подпрыгивая на тротуаре как идиотка. Как счастливая идиотка. – Ты хоть представлял себе, какая я умная? Ты ведь поэтому со мной водишься, да? Скажи правду.
– Ты правильно все поняла, детка. – Бриджер протянул руку и ущипнул меня за попу. Потом взял меня за руку.
– Фу, какие пальцы холодные, – сказал он, растирая их. Потом поднес мою руку к губам и поцеловал.
Господи, как же мне нравится этот парень. Но что я, виновата?
Наступил ноябрь, и все заговорили о своих планах на праздники. Я с облегчением узнала, что на День благодарения общежития не закрываются. Это значило, что до середины декабря я могу не появляться дома, в Нью-Гемпшире.
– Ты не летишь домой? – спросил Бриджер.
Вопрос меня озадачил, потому что я на минуту забыла, что вообще-то живу в Майами-Бич.
– Нет, не стоит хлопот. Всего четыре дня. Просто длинные выходные.
– Здесь на День благодарения совсем пусто, – сообщил он, испытующе глядя на меня.
Я пожала плечами.
– Ну и ладно. А вы с Люси что собираетесь делать? – Я вдруг подумала, что в праздники мы сможем увидеться.
– Обычно мы гостим у мамы Хартли. Но в этом году он едет куда-то на острова со своим крутым отцом. Так что я собирался остаться здесь. – Он замолк и выжидательно поднял брови. Я засмеялась. – Но есть еще мой сосед за пожарной дверью. Он приглашал нас в гости, всего полтора часа езды. Может быть, мы с Люси поедем.
– Очень хорошо, – сказала я, стараясь, чтобы в моем голосе прозвучала радость за них, хотя я предпочла бы, чтобы он остался здесь, со мной.
– Конечно. Хотя ты же знаешь, как я отношусь к помощи. И не хочу, чтобы его родители узнали, что Люси живет со мной. С другой стороны, не хочу заставлять восьмилетнего ребенка врать. Так что я еще не решил.
«Останься со мной!» – оглушительно подумала я.
– А что ты делаешь на Рождество?
Рождественские каникулы длятся три недели, и общежития закрываются. Я уже это выяснила.
Посмотрев Бриджеру в глаза, я поняла, что задала совершенно не тот вопрос. Потому что в них была такая безнадежность, что мне захотелось заплакать.
– Понятия не имею. Наверное, часть каникул проведем у Хартли. И я попробую устроиться к кому-нибудь посторожить дом.
Я сжала его руку, жалея, что ничем не могу помочь. Но возможности у меня были так же ограничены, как у него.
Днем я не смогла пойти с Бриджером на ланч, потому что школа Люси сегодня рано закрывалась на повышение квалификации учителей. Мне казалось, что ничего хуже быть не может, пока я не вернулась в Вандерберг и не услышала незнакомый голос:
