Скарлетт спрятала лицо в ладонях.
– Как у меня только язык повернулся брякнуть такое вслух.
Энди помотал головой:
– Хоть кому-то моя кровать принесла радость.
– Мы отвезем тебя домой, – сказал я, когда игра закончилась, и мы покидали стадион.
– Я пойду пешком, – быстро возразила она.
– Почему?
– У нас перед домом стоят фургоны телевидения. Пусть уж только я буду… – Она замолчала, подбирая подходящее слово. – Запятнана всей этой грязью. Ладно?
Огни парковки осветили ее узкое лицо.
– Ну, если ты так хочешь.
– Можешь мне верить, хочу. И еще – я избавляю тебя от драмы под названием «Познакомься с моими родителями».
– Ну, этой драмы и у меня дома не играют. – Я поднял ладонь, и она хлопнула по ней.
– Увидимся еще в эти выходные? – спросил Энди, дружески улыбаясь. Отличный парень мой сосед. И с каждым днем я все больше перед ним в долгу.
Она прикусила губу.
– Не знаю, вряд ли. Может быть, я и не останусь на весь уик-энд, если удастся.
– Позвони мне, – сказал я, еще раз обнимая ее. – С твоей стороны было порядочным свинством не отвечать мне весь день.
– У меня отобрали телефон.
Я отстранился от нее.
– Серьезно? А как же я узнаю, все ли с тобой в порядке?
– Все будет отлично. – Ее лицо снова стало отчужденным. Я еще ни разу не видел ее такой встревоженной. – Попрыгаю через их обручи, а через пару дней мы все уже будем в колледже.
– Можешь поехать с нами в воскресенье, – предложил Энди. – В машине полно места.
– Спасибо, спрошу своих повелителей, – сказала она. – Я точно влезу, потому что вряд ли мне разрешат собрать вещи.
Я быстро поцеловал ее.
– Вот ведь отстой.
– Добро пожаловать в мой мир, – сказала она.
Скарлетт
Проснувшись в День благодарения, я ощутила запах лука и чеснока. У мамы было правило – добавлять во все блюда вдвое больше чеснока, чем полагалось по рецепту. «Хочешь, чтобы получилось вкусно, – не жалей чеснока», – эту ее поговорку я слышала несчетное количество раз. Наверное, и сегодня она это скажет.
Нет, моя мама – удивительное создание. У дома может бесноваться толпа линчевателей, а она будет стоять на кухне с безупречным маникюром и раздавать кулинарные советы.
Когда я спустилась на кухню, мама уже приготовила начинку и заталкивала индейку в духовку.
– Поможешь почистить картошку? – сказала она.
Почисть картошку. Поговори с адвокатами. Добро пожаловать на День благодарения в дом Эллисонов. Я взяла картофелечистку и принялась за дело. Отец, появившись на кухне, приветствовал меня единственным вопросом:
– Кто выиграл?
Я едва сдержала поток слов, так и рвавшийся с языка: Какая разница? Почему ты только и можешь говорить, что о хоккее? Почему на праздники я приезжаю не в дом, а в дурдом? Как мы дошли до жизни такой?
Но сказала только:
– Квиннипэк, в дополнительное время.
Я почистила овощи и ушла к себе наверх. Вошла в комнату и сразу посмотрела в угол, где обычно хранился Джордан. Трудно было коротать время без любимого способа отвлечься. Близились экзамены, но учебников у меня, конечно же, не было.
Если жалеешь, что под рукой нет учебника по статистике, значит, дела совсем плохи.
В доме было тихо. Как всегда в День благодарения: никого, кроме нас троих. Родители матери погибли в авиакатастрофе, когда ей было семнадцать. Родители отца тоже отсутствовали. Он вырос в Канаде «под каблуком у этого пьяницы» – так он называл своего отца. Кажется, я однажды видела деда с бабкой на хоккейном матче в Калгари, когда мне было четыре. Я этого не помню.
Еще был дядя Брайан. На шесть лет младше отца, и они никогда не были близки. Мы виделись раз в год, когда он проездом бывал в нашем городе, обычно во время хоккейного сезона. Я слышала, как мама рассказывала знакомым, что, когда я родилась, дядя Брайан сидел в тюрьме. В последний раз мы виделись прошлой осенью, как раз в разгаре расследования. Он пришел без приглашения, страшно удивив обоих родителей. «Нам нужно поговорить, – услышала я его слова. – Вы зря не отвечаете на мои звонки».
Родители прогнали меня наверх и закрыли двери в кабинет. Минут десять я слышала, как они приглушенно орут друг на друга, а потом он ушел.
Хорошо бы он сейчас приехал и нарушил удручающую тишину. В отсутствии дяди Брайана мне виделся какой-то черный юмор. Его никогда не приглашали, потому что родители, с их любовью к успеху и показухе, не могли смириться с тем, что в семье имеется мошенник. Теперь дядя Брайан – более чем респектабельный социальный работник. Мама однажды проговорилась, когда я спросила.
Он жил в Массачусетсе, совсем недалеко. Но на День благодарения его все равно никогда не приглашали. Ну а теперь у отца у самого шикарная криминальная биография, целый шлейф обвинений тянется за его именем.
Вот вам и показуха.
Перед встречей с адвокатами я не стала особо наряжаться. Когда наутро после Дня благодарения я вошла в кухню, на мне были джинсы, такие мешковатые, что я не взяла их с собой в колледж, и куртка с капюшоном, в которой я накануне ходила на хоккей.
– Выглядишь ужасно, Шеннон, – сказала мама, жестко глядя на меня. – Проявила бы хоть немного уважения.
– Может быть, если бы вы мне дали собрать вещи перед уик-эндом, у меня была бы здесь приличная одежда.
Это заставило ее умолкнуть. Мы больше не разговаривали, пока Аззан не кивнул на дверь.
– Пора ехать, – сказал он.
Я вышла за ним следом. Выбора у меня не было.
– Хотите кофе, Шеннон? – Женщина адвокат была одета в безупречный темно-серый костюм и розовую шелковую блузку. Она замолчала, кончиками пальцев касаясь полированного дерева переговорного стола.
– Меня зовут не Шеннон, – поправила я. Мелочно, конечно. Но пусть не думают, будто могут обращаться со мной как хотят.
– Извините, Скарлетт, – ровным голосом сказала она. – Я ошиблась. Так хотите чего-нибудь попить?
– Нет, спасибо. Давайте покончим с этим.
В кабинет вошли еще двое – второй адвокат и помощник по правовым вопросам.
Помощник стал налаживать стоявшую на треноге в углу видеокамеру, в которой мерцал красный огонек.
– Зачем меня снимать? – спросила я.
– На случай, если нам потребуется повтор, – сказала она.
Прелестно.
– Ну ладно, пусть.
Она села передо мной, положив перед собой желтый адвокатский блокнот и ручку.
