– Да, ваша честь, – сказал мой адвокат. – Их свидетельства о рождении подшиты к делу.
– Да, извините, вижу, – сказал судья, листая страницы. – Сопроводительные документы включают письма от школьной учительницы ребенка, приемных родителей, друзей семьи… солидное дело вы состряпали.
– Они все здесь, – сказал адвокат. – Учительница будет очень рада поговорить с вами. В ее письме говорится об образцовой посещаемости и успеваемости Люси в школе в течение месяцев, в которые она жила в общежитии вместе с братом.
Я похолодел. А ведь вправду. Как я мог упустить из виду, что дело кончится именно этим?
Судья пролистал письма в папке и посмотрел на меня.
– Вы студент дневной формы обучения. Сможете ли вы продолжать обучение, взяв под опеку сестру?
Адвокат снова заговорил:
– Ваша честь, официальное опекунство только облегчит участь мистера Макколли, поскольку он осуществлял полную поддержку ребенка в стесненных обстоятельствах. План его опекунства имеется в деле.
Судья махнул рукой:
– Я просмотрел его. Но хочу услышать это от самого мистера Макколли.
Я с трудом проглотил слюну.
– Есть только две вещи, которых я хочу. Первое – чтобы Люси жила со мной. Второе – получить диплом. Я мог… э-э… устроить все получше. Но я знаю, что могу совмещать одно и другое. Я всегда заботился о ней.
Я достал из заднего кармана фотографию, которую осенью прихватил из дома. На ней Люси в «кенгуру» висела у меня на шее, в то время как я читал учебник геометрии.
Мне тогда было четырнадцать или пятнадцать.
Судья долго рассматривал фото. Потом подозвал сотрудника службы опеки.
– Есть ли у государства какие-либо возражения по поводу возможного соглашения?
– Проживание, ваша честь, – ответил сотрудник, представлявший на заседании службу опеки. – Но мне сообщили, что колледж предоставит подходящее жилье в случае положительного решения.
Судья окинул взглядом сидящих перед ним зрителей.
– Кто готов высказаться на эту тему?
Декан Дарлинг встал.
– Семье Макколли будет предоставлена небольшая квартира с двумя спальнями в одном из общежитий для магистрантов. Поскольку мистер Макколли уже прошел половину магистерского курса по клеточной биологии, мне даже не пришлось оказывать особого давления на декана магистратуры, чтобы ему предоставили свободное жилье. Финансовой помощи, оказываемой мистеру Макколли, хватит примерно на две трети стоимости, а пенсия ребенка по утрате кормильца, как мне сообщили, покроет остальное. К тому же один из членов сообщества выпускников, хоккеист, выступил с щедрым предложением оплачивать план питания мистера Макколли и его подопечной в общей столовой. Конечно, в их квартире будет кухня, но если они захотят, то смогут не пользоваться ею до лета.
– Действительно, щедро, – сказал судья, и я не мог не согласиться.
Более того, я был в некотором шоке. Я не знал ни одного хоккеиста из сообщества выпускников.
Декан Дарлинг прокашлялся:
– Многие из присутствующих очень хотели бы, чтобы дело нашего студента решилось в его пользу. Он никогда не просил нас о помощи, но мы хотим, чтобы он знал: мы всегда готовы помочь.
– Хорошо, – кивнул судья. – Таким образом, в наших переполненных приемных семьях освободится одно место.
При словах «приемные семьи» мое сердце оборвалось, и до меня не очень-то дошло, о чем идет речь. Зато я прекрасно понял, что он сказал потом:
– Срочное заявление о временной опеке удовлетворено. – Совсем как в телевизоре, он стукнул судейским молотком о стол. – Через три месяца мы посетим вас, чтобы убедиться, что все условия опеки выполняются.
Минуту я тупо стоял, прокручивая в голове его слова, надеясь, что я услышал именно то, что услышал.
Позади меня Тереза и Хартли крикнули «ура».
Скарлетт
– Завтра? – проверещала я в трубку Бриджеру, голос которого прерывался от облегчения. – Почему нельзя забрать ее сегодня вечером?
– Бумажки, – фыркнул Бриджер. – Но я должен сообщить ей хорошую новость сам, по телефону. А Эми и Рич обещали сводить ее на радостях в «Чаки-чиз». Нет ничего лучше мелкого подкупа, чтобы отвлечь от неприятных мыслей.
Я засмеялась.
– Где вы все? Я как раз возвращаюсь в Вандерберг. – Я шла из библиотеки, где готовилась к экзамену по статистике.
– Мне не сразу удалось выбраться отсюда, – сказал он. – Нужно было поблагодарить кучу народа, которая пришла меня поддержать, хотя судья не вызвал никого, кроме декана. Теперь мы с Брайаном паркуемся как раз в минуте ходу от тебя. Подождешь нас снаружи?
– Ясное дело. – Я дала отбой, стараясь прогнать противный страх, что номер Бриджера высветится у Аззана в шпионском отчете.
Засовывая телефон в карман, я подумала, что самое время попросить Люка убрать «жучок». Я ходила с ним достаточно долго, чтобы папашины прихвостни поверили, будто я не замечаю слежки. Еще мне пришло в голову, что, если бы я сменила аппарат на более новый, исчезновение программы выглядело бы простой случайностью.
Я так отвлеклась на собственные интриги, что и не заметила, кто ждет меня у дверей Вандерберга.
– Привет, Скарлетт.
Подняв голову, я увидела, что у входа стоит помощник окружного прокурора Мадлен Титер.
– Я же сказала, что не буду разговаривать с вами, – возмутилась я.
– Я помню, – ровным голосом ответила она. – Но если ты уделишь мне тридцать секунд, я объясню, почему проделала весь путь сюда, чтобы задать тебе один-единственный вопрос, касающийся плана вашего дома.
План нашего дома? Это подогрело мой интерес, хотя показалось достаточно бессмысленным. Полиция с ордерами на обыск несколько раз прочесала наш дом после ареста.
– Скарлетт? – Это объявился Бриджер и тут же обнял меня за плечи. За ним подошел Брайан и прикрыл меня с другого фланга. – Кто это?
– Прокурор, – сообщил Брайан. – Она беседовала со мной два месяца назад, после чего команда охранников Джей-Пи три дня гонялась за мной по всему Массачусетсу.
– Я не могу разговаривать с вами, – повторила я.
Ведь если я соглашусь на разговор, Аззан узнает об этом и снова начнет угрожать. И я пойду на все, чтобы избавить Бриджера от этой головной боли.
– Твой отец не узнает, – сказала Титерша, прочитав мои мысли. – Мы не станем включать тебя в список свидетелей.
– А вдруг вы не сдержите обещание? – запротестовала я. – К тому же я уже в списке.
Она покачала головой:
– Защита просто создает видимость. Тебя не вызовут давать показания.
– Почему это?
