Досчитал до десяти. Потом выпрямился – как раз, чтобы увидеть, как девчонка движется к моему столу, сочтя его свободным.
Сработало за милую душу.
Когда я обнаружил свое присутствие, она встала как вкопанная в двух шагах от стола. Шея ее покраснела, и она захлопала глазами, очевидно, силясь сообразить, что делать дальше. «Черт побери. Опять он!» – читалось на ее лице.
– Да садись уже, – хмыкнул я, положив на стол сэндвич и книгу и указывая на свободный стул.
Секунда – и она поставила на стол контейнер с салатом и бутылочку диетической колы.
– Я тебя не съем, – сказал я. – Если только ты не индейка с капустным салатом и русским соусом на ржаном хлебе.
С пылающим лицом она села.
– Честное слово, я за тобой не следила.
Улыбаясь, я развернул сэндвич.
– Не сомневаюсь. Следопыты обычно так не пугаются, увидев того, кого выслеживают.
Она затрясла головой.
– Это просто… ничего такого. Странное совпадение.
– Ну, – сказал я, откусив от сэндвича. Она выглядела так мило с раскрасневшимися щеками. Интересно, чем бы еще я мог вогнать ее в краску?
– Ну… – Она взялась за вилку.
– Собираешься продолжать и статистику, и музыку?
– Наверное, – ответила она. – Только один из предметов будет в радость, а от другого я, похоже, сдохну. – Глаза у нее были необычного орехового оттенка. Настоящая красотка, но ничего от секс-бомбы. Выглядела она более серьезной, чем девчонки, на которых я обычно западал. Но ей это шло.
Не то чтобы я оценивал ее и все такое. Какой смысл?
Она сделала первый глоток колы и облизнула губы, розовый язык мелькнул, отвлекая меня от разговора. О чем я там? Ах, да. Занятия.
– У меня такая же история.
– Вот-вот, – подхватила она. – Со статистикой, похоже, шутки плохи, хотя она мне нужна – я же на подготовительном медицинском. А мне казалось, что справлюсь.
– Ага. – Я улыбнулся ей. – Значит, ты на первом курсе. И как идут дела?
– Сегодня второй день. Так что узнаю – расскажу.
– Соседки нормальные?
Она скорчила рожу.
– Могло быть и хуже.
– Смотри на это веселее. Через два года сможешь жить одна в комнате.
– Есть о чем мечтать.
Она стала ковырять салат.
– А ты? Будешь продолжать оба предмета?
– Конечно. Статистика – штука нехитрая. Просто раньше она у меня не влезала в расписание. Насчет теории музыки – не уверен. Мне нужно, чтобы занятия были во вторник или в четверг. И я думал, это простой предмет. Но теперь не уверен. Все эти интервалы и полутона. Профессор как будто забыл человеческий язык.
– Ты это серьезно? – Она откинулась на стуле, и ее майка слегка задралась. Я старался не смотреть на полоску гладкой кожи в районе талии. – Как это можно – в статистике разбираться, а в музыке нет?
– Мне кажется, что музыку можно испортить, если слишком вникать. Это как астрономия. Я когда-то любил смотреть на звезды. А теперь, когда смотрю, только и думаю, что это – красный карлик или белый гигант.
– Нет, так не должно быть, – сказала она. – Чтобы ты вдруг услышал любимую песню и стал думать: «Это бы звучало лучше в до миноре». Скорее наоборот. Ты услышишь то, чего не слышал раньше. И поймешь, почему перемена тональности в середине песни заставляет тебя чувствовать что-то новое.
– Тоже верно. Но некоторые вещи прекрасны независимо от того, понимаешь ты их или нет.
Она улыбнулась, и эффект был мощный. Из серьезной красотки она превратилась в ослепительную.
– Ну да, не важно, понимаешь или нет… Как живопись, да?
– Именно. Или как женское тело. – Я широко улыбнулся, выжидая. Точно – она снова покраснела.
Она сглотнула слюну.
– Но разве эти вещи не становятся еще лучше, если их понимаешь?
– Я об этом подумаю, Следопыт.
Она перевела на меня взгляд.
– Пожалуйста, не называй меня так.
– А что мне делать? Ты же не сказала, как тебя зовут.
Она покраснела еще больше.
– Ну да. Скарлетт
[2].
И сама вся заалела. Через стол я протянул ей руку. В конце концов, притвориться джентльменом я мог. – Рад познакомиться, Скарлетт. А я Бриджер.
– Бриджер. – Мы обменялись рукопожатием, и она нахмурилась. – Ты хоккеист, Бриджер?
– Допустим, бывший, – вопрос удивил меня. Я же не был звездой в команде. – А что? Ты хоккейная фанатка?
Ее лицо приблизилось к моему.
– Допустим, бывшая, – сказала она, передразнивая меня. – В последнее время хоккей приносит мне одни неприятности.
Я взялся за сэндвич.
– Может быть, неприятности тебе приносит хоккеист?
Ее улыбка была какой-то странной.
– Можно и так сказать.
– Ну, понятно. Слушай, давай договоримся. Если я буду утопать в музыкальной фене, ты бросишь мне веревку. А если тебе понадобится помощь со статистикой, посмотрим, что я смогу сделать.
Она снова выдала свою убийственную улыбку.
– Договорились, Бриджер. Но, кажется, для меня эта сделка выгоднее. – Она насадила на вилку оливку.
После этого Скарлетт несколько расслабилась. Я рассказал ей часть моей истории – пристойную часть. Рассказал, что учусь на предпоследнем курсе, что прохожу параллельно бакалаврскую и магистерскую программы по биологии.
– Думал пойти на медицинский, но вряд ли смогу перевестись, когда закончу. – Конечно, я умолчал об истинных неблаговидных причинах этого. – Надеюсь, что диплом магистра поможет мне быстрее найти работу.
– Звучит разумно, – заметила она.
– Посмотрим. От нагрузок я уже валюсь с ног.
Она сообщила, что родом из Майами-Бич, где я никогда не был. Конечно же, спросила, откуда я.
– Санни-Харкнесс, Коннектикут, – ответил я.
– Близко ездить, – отреагировала она.
– Конечно. Но иногда хотелось бы уезжать отсюда. А я будто мотаю пожизненный срок. – Черт возьми, с чего это я разнылся. Вообще-то я благодарил небеса, что учусь в Харкнесс-колледже. Большинство жителей городка не были здесь даже на экскурсии.
Мои часы запикали, напоминая, что пора забирать Люси из школы.
– Долг зовет, – сказал я, скомкав обертку от сэндвича. – Увидимся в четверг на лекциях?
Скарлетт улыбнулась мне – широко, будто солнышко выглянуло над берегом.
