Он покачал головой:
– Дело совсем не в этом, хотя я этого не понимал, пока не встретил тебя.
– Чего не понимал?
Он пододвинулся так близко, что я не видела ничего, кроме его зеленых сияющих глаз.
– Ты лучшее, что у меня было в жизни, Скарлетт. Потому что я люблю тебя. Когда другие прикасались ко мне, было приятно. Но когда ко мне прикасаешься ты, это не только приятно, это еще кое-что значит. И это мощно.
Он нагнул голову и чмокнул чувствительное место у меня за ухом.
– М-м-м, – протянула я, почти мурлыча от удовольствия.
Я провела руками по его голой груди, и он застонал.
– Честно тебе скажу, – проговорил он, – с тобой я снова чувствую себя как подросток. У нас мало возможностей быть вместе, и приходится все время о тебе фантазировать.
Мне стало жарко.
– Сегодня ночью не придется.
– Верно, – он легко хлопнул меня по заду. – Давай, надевай рубашку, потому что мне необходима порция мороженого.
Мы оба оделись, я сменила прическу «только-что-из-койки» на более пристойную, и Бриджер постучал в дверь Энди.
– Тебе принести мороженого? – крикнул он.
Секундой позже, когда дверь открылась, я уже усиленно листала учебник по теории музыки. Как будто Энди и вправду поверит, что я тут сижу и читаю.
– Празднуем твою победу?
– Ага. Люси возвращается завтра. – Энди улыбнулся и приветственно поднял руку. – Так ты хочешь мороженого?
– Ясное дело. Можно я с вами? Нужно хоть ненадолго оторваться от этой химии.
– Надевай куртку.
Бриджер взял меня за руку, и мы вышли на морозную вечернюю улицу. Во дворах и на дорожках никого не было. Во время экзаменов Харкнесс будто вымирал, лишь кое-где отмечали конец года.
– Ну что, Энди? Завтра вечером у тебя свидание с Кэти?
– Ага, – сказал он. – Если она не передумает.
– Не передумает, – возразила я. – Кэти просто чудо. За волосами Барби и глянцевым блеском для губ скрывается по-настоящему добрая душа.
– Круто, – сказал Энди. – Кстати, о добрых душах, Хартли искал тебя, Бридж.
– И что?
– Он мобилизовал всю хоккейную команду. Кто-то поможет тебе организовать похороны, кто-то – разгрестись в доме матери.
Бриджер вздрогнул.
– Вряд ли мне понадобится чья-то помощь.
Я сжала его руку.
– Завтра, хорошо? О делах – завтра.
– Отлично. – Он ответил на пожатие.
Когда мы доедали свои стаканчики, у меня за-звонил телефон. Мама. Я сбросила вызов, но через минуту она позвонила снова.
– Завтра, – прошептал Бриджер.
Я была бы не против. Но беда в том, что я уже разворошила осиное гнездо – поговорила с прокурором. И если Аззану и его шайке это не понравилось, они запросто могут сесть в машину и приехать, чтобы высказать неудовольствие мне лично.
– Придется подойти. Но я, кажется, знаю, как с ними бороться. Пожелай мне удачи.
Первым делом я включила программу записи разговоров, которую посоветовал мне Люк. Запустив ее, я ответила на звонок.
– Что ты наделала! – заверещала мама в трубку.
– Не смей на меня кричать, – сказала я.
Наступило короткое молчание, вероятно, мое требование удивило ее.
– Аззан хочет с тобой поговорить. Сегодня снова приходила полиция, и он думает, что в этом замешана ты.
– С чего это он так решил? – Интересно, что она скажет.
– Не знаю. Но ты ответишь на его вопросы.
– Только после того, как ты ответишь на мои. Мам, это ты поручила Аззану следить за мной и читать все мои эсэмэски и мейлы?
Наступило молчание.
– Конечно, нет.
– Значит, это папа?
Снова молчание.
– Нет.
– Спасибо. Потому что, когда ты сказала, что члены семьи должны помогать другим членам семьи, думаю, ты не имела в виду слежку за мной.
Она как будто пропустила мои слова мимо ушей.
– Когда ты приедешь на каникулы?
– Я не приеду, мам.
Она вздохнула, словно огнедышащий дракон.
– Приедешь. И захватишь с собой приличную одежду, подходящую для зала суда.
– И не подумаю. – Я понимала, что сейчас опять начнутся вопли, поэтому заговорила быстрее: – А ты сейчас замолчишь и выслушаешь почему. – Я сделала глубокий вдох. – С меня хватит. Все, чего мне от вас надо, – это обучение. Вы оплачиваете казначейские чеки и оставляете меня в покое. А если попытаетесь втравить меня в процесс, я дам интервью «Нью-Йорк таймс».
– Ты этого не сделаешь.
– Сделаю. И первым делом скажу им, что вы врали мне всю жизнь.
Мать ахнула на другом конце линии.
– Я его убью.
– Не выйдет. Потому что я сама обо всем догадалась. Я тоже читаю газеты, мама. – Это была импровизация, но мать была достаточно взбешена, чтобы мне поверить. – В одной из длинных статей говорилось о Брайане. Было упомянуто усыновление. И там была фотография. И мой друг сказал: «Как ты похожа на дядю!» – Я покосилась на Бриджера. Он смотрел на меня с восхищением.
– Вот я и догадалась сама, – напропалую лгала я. Хотя я еще злилась на Брайана за его участие в обмане, мне вовсе не хотелось, чтобы его толкнули под автобус. – Я уверена, что газетчиков это очень заинтересует. Это к вопросу о том, насколько можно доверять отцу.
– Не делай этого, – сказала она надтреснутым голосом.
– Ладно. – Я постаралась, чтобы мой собственный голос звучал твердо. – Просто дайте мне возможность остаться студенткой и не ждите от меня известий. А теперь передай телефон Аззану.
В течение минуты я вообще ничего не слышала. Там, на расстоянии в две сотни миль, мама устроила то ли истерику, то ли военный совет. Когда я уже решила дать отбой, Засранец года взял трубку.
– Шеннон, – сказал он хриплым голосом.
– Брррр! – пропела я, изображая звуковой сигнал. – Вторая попытка. Если хотите говорить со мной, называйте мое имя правильно.
– Ах ты, сучка.
– Опять мимо. – Похоже, у меня окончательно снесло крышу. Потому что мне вдруг понравилось огрызаться. – Аззан, отслеживать сообщения в чужом телефоне без согласия владельца – противозаконно. Так же, как и угрожать моему парню, чтобы держать меня в узде.
– Перестань ныть, – сказал он. – Расскажи-ка, что сегодня произошло. Почему ты оказалась в офисе на Саут-стрит?
– Если хотите знать, сначала извинитесь передо мной.
