«Ты думаешь, будто знаешь, что сулит тебе дорога, но на самом деле именно этого ты и не знаешь».
Карен Бликсен, письмо из Африки 18.01.1917
«Ныне, сюда, к нам, святые Хариты, прекрасноволосые музы».
Поэтесса Сапфо, ок. 600 до н. э.
I
Ночные женщины: признание
Меня зовут М. Мне 43 года. И долгие годы я по ночам думаю о женщинах, причем это никак не связано с сексом.
Я много раз думала о женщинах бессонными ночами, когда глаз не сомкнуть из-за того, что все – дела / задумки / заботы – идет наперекосяк и кажется, что этот кошмар никак не закончится. Тогда по ночам я мысленно набираю собственную гвардию женщин-бодигардов и ангелов-хранителей, которые поведут меня дальше.
Образ жизни этих ночных вдохновительниц вовсе не был «традиционным»: они ломали устои и подчас вытворяли такое, чего от них никто не ожидал. Многие из них стали художницами или писательницами – теми, чей труд требует сосредоточенности и добровольного заточения. Другие не обзавелись семьями и детьми, а их взаимоотношения с мужчинами были далеки от норм повседневной морали. Некоторые из этих женщин путешествовали или переезжали на новое место, проникали в новую культуру, решаясь на радикальные перемены в зрелом возрасте. Кто-то из них прожил свой век при матери. Многие при этом страдали от болезней тела и духа, но все они следовали своей страсти и делали собственный выбор вне зависимости от установлений своей эпохи. Все эти женщины для меня – пример для подражания. Они же – мой план «Б», к которому я обращусь, если все окончательно пойдет прахом.
Среди них – Сей-Сёнагон, писательница и придворная дама, проживавшая 1000 лет назад в Киото. Ей я посвятила свою первую книгу
[1]. Были и другие. По ночам я думаю о Фриде Кало, чью биографию прочитала в восемнадцатилетнем возрасте и которая полностью перевернула мои представления о женственности. Думаю о Джорджии О’Кифф. Когда-то она отправилась в пустыню Нью-Мексико, чтобы писать с натуры черепа буйволов, а затем, когда ей было уже за 70, совершила кругосветное путешествие. Думаю о японке Яеи Кусама, решившей стать художницей и обратившейся в связи с этим к Джорджии О’Кифф. А позже, как следует встряхнув мир искусства Нью-Йорка, вернувшейся назад в Токио и попросившейся жить в психлечебницу. Думаю о Карен Бликсен, которая поехала за мужем в Африку, где ей пришлось управлять плантацией. Думаю о Джейн Остин, что стала новатором в жанре романа, хоть и жила в английской глуши, на чердаке дома своих родителей, и так и не обзавелась семьей. Думаю о поэтессе и художнице Эме Саико эпохи Эмо, чья умиротворенность дарует сон в беспокойный утренний час.
Я думаю о том, откуда все эти женщины черпали свою смелость. Какой совет они могли бы дать мне при встрече? И прежде всего: смогу ли я отправиться в путешествие вслед за ними, чтобы найти то, что они оставили после себя на земле?
Мое путешествие уже началось и какое-то время длится. Я нахожу все больше потрясающих, хоть ныне и почти забытых имен, и в моей голове разрастается запутанная сеть из женских судеб – память о тех, кто жил в разное время и в разных частях планеты. Мэри, Карен, Нелли, Ида, Александра, Софонисба, Баттиста – писательницы, художницы, путешественницы, зажатые «синие чулки», военные корреспондентки, супруги вельмож эпохи Возрождения…
И все это – женщины, о которых я думаю ночами. Первоначально я размышляла о них в моменты, когда не могла уснуть, обращаясь к ним за силой, вдохновением и смыслом жизни. Но сейчас именно они – причина моей бессонницы, настолько вдохновенно я думаю о них. Зачем они вошли в мою жизнь, присосались к ней, увели меня за собой? К чему мой стол заставлен их изображениями? Почему посвященные им книги растут стопками все выше и выше, раскачиваясь из стороны в сторону, и почему я собираю детали их жизни, словно талисманы своей?
Итак, начну сначала. Портрет за портретом. Но сначала упакую багаж, ибо мой самолет совсем скоро.
Часть первая
Африка
[письмо на салфетке]
Дорогая Карен!
Пишу тебе эту коротенькую записку на салфетке «KLM». Лечу самолетом в Танзанию. Побаиваюсь. Я вся дрожу – так мне страшно. Сижу и думаю: вот проклятье! Зачем опять навязала себе столько проблем? И почему именно в Африку, если мне так страшно? Может, стоило остаться дома и смотреть по воскресеньям телепрограмму «В мире животных»?
Хуже всего то, что я даже не представляю, куда еду. Да, я связалась по почте с одним живущим в Африке финном. С ним я почти не знакома, но он пригласил меня приехать к нему в любое время. Ну вот я и еду. Надеюсь, что он хоть встретит меня в аэропорту Килиманджаро, потому что я даже не в курсе, где он живет.
Карен, ты всему виной! Пожалуйста, не могла бы ты прислать мне хоть капельку своей пресловутой смелости? Мне теперь без нее никуда!
Твоя М.
II
Белый туман, зима – весна
Если начать издалека, то случилось все так.
Ноябрь прошлого года. Я в Киото. Лежу на покрытом татами полу в холодной комнате и совсем не хочу вставать с матраса-футона. Моя дебютная книжка вышла всего пару месяцев назад, и теперь я здесь – пытаюсь собраться с мыслями, решая, что делать дальше. Днем брожу по узеньким улочкам ставшего таким любимым города, встречаюсь с друзьями, сижу в чайных комнатах, заглядываю в пышущие оранжевым цветом храмы, но мысли вязкие, малоподвижные… Ощущение такое, будто я в точке абсолютного нуля.
Мне 42 года, не замужем, детей нет, безработная. Продала квартиру, выпустила свою первую книгу и окончательно уволилась с прежнего рабочего места. Я вошла в полосу белого тумана. Совершенно свободна и ни к чему не привязана.
Вот только туман кажется мне чуточку зловещим. Я не знаю, что делать, куда идти, за кем следовать. Чему может посвятить свою жизнь женщина чуть за сорок, не имеющая ни семьи, ни работы, бросившая свой дом?
Признаться, последние годы были лучшими в моей жизни. Я провела их, сидя на чемоданах, – в Киото, Лондоне, на Тайване, в Берлине. В Финляндии я сторожила коттедж своих друзей, занимая угол на чердаке у родителей. Я писала книгу, ощущала полную свободу и парила в том непостижимом эфире, когда можно распорядиться своей жизнью как тебе угодно.
А теперь, глядя на своих достигших «точки выгорания» друзей, я ощущаю некоторое чувство вины: никакого тебе «рабства» жестких рабочих графиков, никаких сокращений и оптимизаций, никаких ждущих дома по лавкам иждивенцев. Ощущение такое, словно мне удалось сбежать из неприступной тюрьмы, и теперь я, преспокойно плавая на надувном матрасике, наблюдаю за тем, как все остальные продолжают вкалывать в поте лица. Чувствую себя даже чересчур наглой, уж коли я самостоятельно распоряжаюсь своей жизнью и сама несу ответственность за свои поступки. Не может ведь жизнь и вправду быть такой?!
