– Мой кабинет там, – сказал он и, развернувшись, зашагал по коридору. Я сам закрыл за собой дверь.
Дом оказался совсем не таким, как я ожидал. Несмотря на легкий налет мещанства, он был обставлен с определенным вкусом. Впрочем, я подозревал, что шелковые обои и ненатуральные персидские вазы были куплены Мэри.
Хёрст вел меня по коридору. Впереди виднелась большая гостиная-столовая с открытой планировкой. По правую руку находилась сверкающая мрамором и хромом кухня. Хёрст открыл дверь в свой располагавшийся слева кабинет, и я почувствовал, как во мне начинает подниматься волна злости. У Хёрста все это было, несмотря на то, что он содеял.
А еще у него умирает от рака жена.
Я вошел в кабинет вслед за ним. В сравнении с остальным домом комната выглядела скромно. Большой дубовый письменный стол. Несколько черно-белых фотографий на стенах. Стеклянный шкаф с хрустальными бокалами и бутылками дорогого виски.
Пародия на кабинет джентльмена. На столе даже лежало тяжелое стеклянное пресс-папье. Кабинет человека, несомненно убежденного, что он преуспел в жизни.
Вот только сейчас он явно не выглядел таким человеком. Он выглядел как тот, кто вот-вот развалится на части вместе со своим дорогим, сшитым на заказ костюмом.
– Выпьешь? – Подойдя к шкафу, Хёрст покосился на меня через плечо. – Виски?
– Сойдет.
Наполнив два искрящихся хрустальных бокала, он поставил их на стол.
– Присаживайся.
Он указал на стоявшее перед столом кресло. Я поставил сумку на пол рядом с креслом. Дождавшись, когда Хёрст усядется на свой кожаный трон, я последовал его примеру. Кожа на моем кресле скрипела, и оно было ниже, чем кресло Хёрста. Вероятно, это позволяло ему чувствовать свое превосходство. Мне, впрочем, было все равно, ведь у меня на руках была выигрышная комбинация.
Какое-то мгновение мы сидели молча и не притрагивались к виски. Затем, не сговариваясь, потянулись к бокалам.
– Чего ты хочешь?
– Думаю, ты знаешь чего.
– Ты пришел умолять меня, чтобы тебя снова взяли на работу?
Я хохотнул.
– А тебе бы так этого хотелось, не правда ли?
– Да нет. Чего бы мне по-настоящему хотелось – так это чтобы ты убрался восвояси и оставил нас всех в покое.
– Некоторые люди не заслуживают покоя.
– Ты всегда подозревал меня во всем самом худшем.
– Ты всегда поступал самым худшим образом.
– Я был ребенком. Как и все мы. Это было давно.
– Как Мэри? – спросил я.
Мой вопрос явно вывел его из себя.
– Я не хочу говорить о Мэри.
– Но ты сам послал ее ко мне.
– На самом деле это была ее идея.
Вот только Мэри говорила совсем другое. Впрочем, в этом был весь Хёрст. Ложь являлась для него чем-то столь же естественным, как и дыхание.
– Она думала, что сможет тебя вразумить, избежав дальнейших неприятностей.
– Вроде пацанов Флетча, избивших меня по твоему приказу? Или разгромленного коттеджа? Ты об этих неприятностях?
Его губы сложились в злобную улыбку.
– Боюсь, я не понимаю, о чем ты.
– Они ведь его не нашли, не правда ли? Спорю, это тебя взбесило.
Покачав головой, Хёрст отхлебнул виски.
– Похоже, ты считаешь, что давнее событие волнует меня больше, чем на самом деле.
– Оно волновало тебя достаточно, чтобы проследовать за Крисом на крышу «блока» в тот вечер. Что случилось? Вы поспорили? Ты столкнул его?
Он вновь покачал головой, словно беседовал с законченным психом.
– Ты себя-то хоть слышишь? Знаешь, мне тебя жаль. У тебя была какая-никакая жизнь. Карьера. А теперь ты готов пустить все это под откос. Ради чего? Ради сведения старых счетов? Ради поиска ответов, которых просто нет? Забудь об этом и уезжай, пока не сделал себе еще хуже.
Подняв бокал, я сделал большой медленный глоток.
– Я видел тогда тебя. Ты был там.
– Я не причинял вреда Крису. Я пытался спасти его.
– Само собой.
– Я пытался отговорить его. Но он просто не хотел ничего слушать. Он нес какой-то бред. Совершенно безумный. А затем он спрыгнул. И я сбежал, признаю это. Я не хотел оставаться там и ждать, когда на меня упадет тень подозрения.
Я задумался о том, был ли выбор им слова «упадет» намеренной демонстрацией бессердечия. Вряд ли. И было непохоже, чтобы он врал. А я, положа руку на сердце, никогда не был до конца уверен, что это Хёрст толкнул Криса. Мне хотелось так думать. Это давало мне повод ненавидеть его. И не презирать себя. Потому что, если Крис спрыгнул сам, это означало, что я подвел его. Так же, как и Энни.
Разумеется, в то, что он пытался спасти Криса, я тоже не верил. Единственным человеком, чье спасение хоть когда-либо волновало Хёрста, был он сам. На это я и рассчитывал.
– Почему тебя так пугает мое присутствие здесь?
– Оно меня не пугает. Меня от тебя просто тошнит.
– Да уж. Забавно, но ты действительно выглядишь так, как будто тебе дурно.
– Я устал. Рак не проходит бесследно. Ни для кого. Вот так. Доволен? Как оказалось, моя жизнь не такая уж идеальная. Это ты хотел услышать?
Я взглянул на Хёрста. Возможно, он был прав. Возможно, все сложилось для него не самым лучшим образом. Мне вспомнились слова мисс Грейсон: «Он в отчаянии… Вы – единственный человек, способный его остановить».
Я и намереваюсь это сделать. Однако сюда я пришел не поэтому. Сначала нужно было разобраться с другим делом. Делом, которое Хёрст на сто процентов понял бы. Тем, что касалось спасения моей собственной шкуры.
Взяв сумку, я водрузил ее на стол. Он сразу узнал эту потрепанную сумку без логотипа, покрытую выцветшими, едва державшимися наклейками из наборов «Доктор Кто» и «Звездный путь».
– А это, к чертям, еще что такое?
– Думаю, ты знаешь. Однако присяжным я скажу… – сделав паузу, я открыл сумку и аккуратно выложил ее содержимое на стол, – …что это лом, которым ты разбил голову моей сестре, а это – твой школьный галстук, покрытый ее кровью, содержащей твою собственную ДНК.
На лице Хёрста заходили желваки. Его зубы заскрежетали от злости.
– И что это доказывает? Твою сестру нашли. Живой.
– Мы оба знаем, что это не так.
– Попробуй рассказать эту историю полиции. Уверен, они быстро найдут тебе смирительную рубашку по размеру.
– Хорошо. Тогда я напомню тебе, что моя сестра исчезла на два дня. Сорок восемь часов. Где она была? Как думаешь, что сделают полицейские, если отдать им эти улики? Улики, указывающие на то, что ты похитил ее? Причинил ей вред? Как на это среагируют жители деревни? А твои приятели в совете?
