Книга Философия служения полковника Пашкова, страница 12. Автор книги Шерил Коррадо

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Философия служения полковника Пашкова»

Cтраница 12
Лорд Редсток как наставник

Сразу после своего обращения Пашков вошел в дружеские отношения с лордом Редстоком, и тот принял его как дельного помощника; они общались до самой смерти Пашкова в 1902 году. Неясно, избрал ли Редсток именно Пашкова для продолжения труда или же настолько сознательно он учил новообращенного, но Пашков научился многому в течение почти четырех лет совместного труда. Православные враги популярной новой секты нападали на Пашкова за то, что он копировал «не содержание только его проповедей, но и манеру говорить» [99]. Непохоже, чтобы ранние пашковцы рассматривали это подражание как отрицательное. Правда, однако, что учение Пашкова и его ценности мало отличались от таковых его наставника.

Дружба с графом Корфом

Модест Модестович Корф был молодым аристократом, который распространял Библии для Святейшего Синода на торгово-промышленном съезде в Санкт-Петербурге в 1870 г. Он поддерживал Пашкова в его убеждениях и оставался постоянным партнером в его труде. Отец Корфа занимал высокий пост при дворе царей Николая I и Александра II, и оба доверяли ему и любили его. Рожденный в 1842 г. в семье шведской, балтийской и русской придворной знати протестантской и православной веры, Модест Модестович был крещен и воспитан в православии, его мать была искренней верующей и постоянно молилась за своего сына. Когда Корфа в пятилетнем возрасте (1847) представили царю Николаю I, его детской мечтой стало служить при дворе, быть частью царского двора. Он хорошо познакомился с придворной жизнью в 1865 г., когда провел два месяца со своим отцом в квартире царского дворца в Царском Селе. Его мечта исполнилась, когда в 19 лет он стал камер-юнкером, а позже церемониймейстером царского двора [100].

В противоположность Василию Александровичу, граф Корф жил нравственной жизнью, регулярно молился и получал удовольствие от общения с духовенством. Как друг митрополита, он легко получил право распространять Библии, когда обратился в Святейший Синод от имени Британского и иностранного библейского общества. Каждый год он исповедовался и считал себя угодным Богу. В то же время он был талантливым певцом, его приглашали на многочисленные светские приемы, и он наслаждался балами, театрами и другими событиями светской жизни. Танцы были его «любимым развлечением и слабостью» [101].

В 1874 г. его гораздо больше привлекала ночная жизнь, чем религиозные собрания, но из любопытства и гордости Корф начал посещать собрания британского лорда Редстока и познакомился с ним. На него произвело впечатление посвящение лорда Редстока Христу и твердая вера в Библию как богодухновенное Слово. Он был также удивлен честностью британского лорда, который никогда не отказывался признать, что его знание не безгранично и он на что-то не может дать ответа. 5 марта 1874 г. после одного из собраний Редстока Корф открыл четырем друзьям, что он хочет отдать себя Христу, но никак не может решиться на этот столь важный шаг. И просил их молитв.

«Мы все преклонили колена и молились. Не могу выразить, какую страшную борьбу я выдержал во время этой усердной молитвы моих друзей. Я хотел отдаться Христу, но не мог. Я не мог расстаться с миром и всем тем, что меня связывало с ним. …Сатана как бы нашептывал мне: “Ты теперь в возбужденном состоянии, успокойся. Ты потом раскаешься, если теперь придешь ко Христу. Твоя карьера будет испорчена. Ты огорчишь своих родителей, у которых ты единственный сын”. …Но Господь услышал молитвы моих друзей. Он изгнал из моего сердца недоверие ко Христу и осветил меня Своим светом» [102].

С этого момента и до старости целью жизни Корфа стало прославлять своего Бога и Спасителя Иисуса Христа. Он скоро сблизился с Пашковым, который, хотя был старше на десять лет, оставался его лучшим другом до смерти. «Мы признавались в своих грехах друг перед другом, указывали на ошибки друг друга и следовали за Иисусом рука об руку» [103]. Вместе они проводили собрания, руководили различными благотворительными организациями и поддерживали баптистских и штундистских крестьян на юге России. Они разослали приглашения на съезд 24 марта 1884 г., посвященный объединению верующих всей империи, несмотря на приказы, запрещающие это событие. И Пашков, и Корф в итоге были высланы с любимой родины, когда отказались прекратить проповедовать Евангелие.

Следуя Божьему зову

Пашков вскоре стал руководителем движения, начатого лордом Редстоком, и его последователи стали известны в прессе под именем «пашковцы». Движение под его руководством описывалось современником как «одно из самых любопытных религиозных пробуждений нашего времени» [104]. В это время в России было много действующих сект, и на Западе такие религиозные лидеры, как Д. Муди и Ч. Сперджен, активно проповедовали Евангелие тысячам людей. Однако «пашковщина» стоит особняком по своему влиянию внутри высшей аристократии.

Пашков и его последователи не боялись мечтать о великом. Они привыкли к исполнению своих желаний. Пашков присоединился к Редстоку с целью «обратить в свою веру все население России, во главе с благочестивым нашим Государем Императором» [105]. Эта цель, приписанная письму, первоначально напечатанному лордом Редстоком в английской газете, была оскорбительна для русской православной церковной иерархии, которая отзывалась о вере Пашкова как «фанатическом убеждении». Однако Пашков и Корф защищали свой труд, объясняя царю, что их желанием было просто помочь людям «понять любовь Христа, превосходящую наше разумение» [106].

Пашков не собирался образовывать секту вне Русской православной церкви. Он, как и Редсток, искал нравственного и религиозного преобразования России, не связанного ни с какой конкретной деноминацией и начинающегося с самой православной церкви. Они последовали модели Лютера в XVI веке, графа Николая Цинцендорфа и Джона Весли в XVIII веке и других лидеров Пробуждения, которые желали, чтобы их паства оставалась частью установленных церквей (соответственно, римской католической, лютеранской и англиканской). Тот факт, что Пашков и Редсток были вначале успешны, исподволь внушая эти ценности, очевиден в убеждении Н. Лескова, что «редстокизм» – не раскол. «Редсток и сам не основывает никакого отдельного толка, и не требует ничего подобного от своих последователей. …Если и есть, может быть, одно какое-нибудь единоличное исключение, то о нем не стоит и говорить» [107]. Анатоль Лерой-Болье согласен с этим, описывая пашковцев как «живое доказательство великой терпимости, которой можно пользоваться внутри православных древних границ» – точка зрения, которую большинство русского духовенства не разделяло [108].

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация