Роль дел
Несмотря на то что всеобщим обвинением против учения Пашкова была нехватка добрых дел, фактически вопрос был вовсе не в этом, как признал даже протоиерей Янышев, который написал в защиту Пашкова:
«Г. Пашков видит опровержение этого обвинения (что он учит против «дел») в дальнейших словах автора письма, что «подобно блудному сыну, грешнику нужна только решительность пойти к Отцу – и он спасен». В решительности пойти к Отцу и в самом этом шествии, т. е. в покаянии, г. Пашков видит первое, при помощи благодати, дело веры со стороны грешника к его оправданию, а затем необходимыми плодами этой веры и оправдания считает все христианские добродетели, отсутствие которых свидетельствует об отсутствии самой веры»
[159].
Пашков видел, что «все христианские добродетели суть не что иное, как плод Духа Святого (Гал. 5:22), даруемого Богом верующему (Еф. 1:13)». В произведении Лескова «Великосветский раскол» автор толкует слова Редстока так: Бог принимает добрые дела верующих как «плоды нашей благодарности и как смиренное исповедание нашей немощи в делах спасения»
[160]. И Редсток, и Пашков учили, что добрые дела появляются без усилий – как результат новой жизни во Христе
[161]. Судя по их собственным добрым делам даже перед лицом враждебности, у них не было противоречий между тем, как они поступали и чему учили. Профессор Эмиль Дилон, который был, как он объяснил, «неспособен принять исторические утверждения, которые (пашковское) учение по необходимости предполагает», тем не менее поддерживал Пашкова: «Я не колеблюсь сказать, что если бы восхитительные плоды религиозных догматов могли бы быть доказательством точности повествования, лежащего в их основе, то господин Пашков представил бы самый убедительный аргумент в пользу своего истолкования христианства – по сравнению с тем, которое предлагалось уже много веков»
[162].
Таинства
Общее обвинение против Пашкова произошло из статьи 1880 г., опубликованной в «Церковном вестнике» православным студентом В. Поповым, в которой автор утверждал, что Пашков «называл помышлением диавола церковь и таинства». Пашков твердо ответил, что это – ложь и он учил другому: «всякая надежда, вкрадывающаяся в сердце, на возможность для него собственными своими заслугами приобрести Царствие Небесное есть не что иное, как измышление диавола, заставляющее человека возлагать надежду свою на себя, а не на Господа»
[163]. Сам Пашков признавал ценность крещения и хлебопреломления (вечери Господней), хоть и не как средства спасения. Пашков был крещен в 1883 г., возможно, Георгом Мюллером
[164], а вечеря Господня преподавалась во все годы по воскресеньям во дворце Ливен. Пашковцы не крестили детей – в противоположность православной церкви, которая толковала текст из Луки 18:16: «Пустите детей приходить ко Мне…» как требование крестить детей
[165]. Проницательные наблюдатели могли заметить противоречие между учением Пашкова о таинствах и учением Редстока, его учителя. Редсток утверждал: для спасения не нужно ничего, кроме веры во Христа, а православные видели противоречие в том, что Пашков писал: «Я не могу не признать установленных Господом и Его апостолами таинств…». Противоречие исчезает, однако, когда объяснено пашковское понимание термина «таинство». Он продолжает: «Но я не могу также не убедиться словом Божиим, что все таинства установлены исключительно только для верующих, для которых одних они имеют благодатное действие, обращаясь для всякого, кто приступает к ним недостойно, т. е. без веры, в осуждение (1 Кор. 11:29)»
[166].
Церковь
Хотя Пашков ставил под вопрос, а еще чаще избегал говорить об этом, многие установления церкви в целом, и православной церкви в особенности, он никогда не оспаривал ценности и значения церкви и сам себя не отделял от того, что он считал телом Христовым
[167]. Это несколько удивляет, потому что лорд Редсток, учитель и наставник Пашкова, явно отделял себя от установленной церкви, и в России он не связывал себя ни с какой церковью вовсе, а в Англии посещал собрания Братьев, несмотря на свое англиканское наследие. Атеистический пропагандист А. Ярцев заявил в 1928 г., что последователи Пашкова отвергли священное предание, включая «обряды, таинства, институт пресвитеров, иконы, посты, мощи, молитвы богородице, культ креста и водное крещение». Некоторые, считавшие себя последователями Пашкова, действительно доходили до таких крайностей, но это, по всей видимости, только потому, что Пашков молчал об этих вещах, а не потому, что он избрал отделиться от них. Напротив, Пашков защищался перед Янышевым: «Авторитет ее [церкви] я не могу не признавать: благодарю Господа моего и Спасителя, что могу себя почитать принадлежащим к церкви Его, в которой Он поставил одних апостолами, других пророками, иных евангелистами, иных пастырями и учителями… для созидания тела Христова». В своем письме двумя неделями раньше он, вместо того чтобы выстраивать свои взгляды против взглядов Русской православной церкви, говорит: «Не учит ли и православная церковь тому же самому», требуя отлучения для «всякого, неприемлющего благодати искупления, Евангелием проповеданного, как единственного нашего к оправданию перед Богом средства?»
[168]. (Это утверждение читается каждый год в первое воскресенье великого поста.)
Есть сходство Пашкова с другими лидерами Пробуждения, такими как Д. Муди и Джон Весли: воспитанный в церкви, Пашков обратился гораздо позже, и это обращение произвело заметные изменения в образе жизни и жизненных ценностях. Как Весли и Мартин Лютер, Пашков не собирался порывать с церковью, не считая это необходимым и оставаясь формальным членом Русской православной церкви до смерти. Пашков никогда не побуждал своих последователей покидать государственную церковь. Как граф Цинцендорф и Муди, Пашков не получил богословского образования, и не считал его необходимым для своего призвания проповедовать простое Евангелие. В отличие от Лютера и Весли, Пашков не имел благочестивых родителей или ранних религиозных влияний в своей жизни, и также не имел до своего обращения долгого священнического служения. Пашков буквально был обращен в одночасье. Как у Муди, его духовный рост проходил благодаря тесному общению с наставником (Редстоком) и благодаря ежедневной молитве и чтению Божьего Слова, которым он уделял по несколько часов. Несмотря на его неопытность, Бог немедленно использовал Пашкова как влиятельного лидера в Пробуждении, религиозном и социальном движении, которое стало известно под именем Пашкова.
