Пашковские поместья
Ветошкино, Нижегородской губернии
Обыкновенно Пашков проводил большую часть каждого лета в своем поместье Ветошкино в Нижегородской губернии. После того как Пашков принял послание Редстока, оно естественно стало евангелизационным полем, и этот факт не ускользнул от внимания Победоносцева. В мае 1880 г. обер-прокурор описал эту ситуацию царю:
«[25 июля] 1880 начальник Нижегородской губернии доносил… министру, что владелец села Ветошкино с деревнями Сергачского уезда, полковник Пашков, приезжая в летнее время в имение свое месяца на три или четыре, с 1876 г. занимался чтением народу Евангелия с изустными пояснениями; читал как в селениях, принадлежащих к его имению, так и в других соседних, числом до 10. …Народа при чтениях собиралось много; по приезде в какое-либо селение в первый раз г. Пашков приглашал народ послушать «слова Божия», – по его выражению, чрез сельское начальство, а для следующего чтения назначал день, и народ собирался уже без особого приглашения, узнавши только о приезде г. Пашкова. Кто из крестьян со вниманием слушал Пашкова, того он наделял деньгами от 25 до 50 рублей. Из Ветошкино в другие селения г. Пашков отправлялся для чтений только по воскресным и праздничным дням, когда народ не занят работами, а во время сенокоса, когда народ работает более скученно, он приезжал на луга, где и читал; за отвлечение от работы раздавал иногда деньги, а за отвлечение своих рабочих выдавал им полную поденную плату; в селе же Ветошкино г. Пашков читал ежедневно утром от 10 часов при больнице, а после полдень с 3 часов при своем доме»
[210].
К 1882 г. труд Пашкова уже приносил плоды, что видно из письма Делякову: «У нас здесь, надеюсь, скоро образуется довольно многочисленная церковь из приезжих детей Божиих, которых мы несколько уже выписали из Петербурга и еще выписываем, да из здешних, которых Господь призвал из тьмы в чудный Свой свет»
[211]. Служащие Пашкова присоединились к нему и тоже делились Благой Вестью. Один человек по имени Андрей Тихонов содержал трактир и маленькую лавку в поместье Нижнего Новгорода, где он говорил посетителям о Христе Спасителе, Друге грешников, следуя примеру проповеди своего хозяина в санкт-петербургских трактирах
[212].
Крекшино, Московской губернии
В поместье Пашкова в Крекшино, деревне в 37 километрах от Москвы, он поступал так же, как в Ветошкино, – устраивал собрания, как только туда приезжал. Эти собрания были популярны среди крестьян, которые, по рассказам, проходили большие расстояния, чтобы послушать их. К 1882 г., однако, запреты ужесточились, и князь В. М. Долгорукий, генерал-губернатор Москвы, подвергался давлению со стороны Победоносцева, требующего, чтобы Пашков оставил свое имение и Московскую губернию. Пашков, впрочем, постарался остаться в границах закона, но после возвращения в Санкт-Петербург он выразил свое неудовольствие графу Дмитрию Толстому, министру внутренних дел:
«Этой осенью, проживая около Москвы, в моем селе в Звенигородском уезде, в Крекшино, я читал Божье Слово в воскресенье со своим домом. На эти чтения пришли рабочие, которые работали на строительстве в моем поместье, и несколько крестьян, живущих по соседству, с которыми я был лично знаком. Это чтение имело совершенно частный характер, однако о нем сообщили местным властям… Во время одного их таких чтений в мой дом прибыл чиновник по специальному приказу московского губернатора и объявил, что молитвенные собрания для народа были запрещены правительством и что я должен немедленно прекратить чтение Божьего Слова.
Я отвечал, что полицейские власти, конечно, могут помешать людям приходить на мои чтения, но что я сам не смогу прекратить читать Божье Слово и напоминать людям о Христе Спасителе при каждой появившейся возможности. В итоге Звенигородский полицейский офицер сообщил мне, что, по приказу Московского генерал-губернатора, мне запрещен дальнейший въезд в Москву или на территорию Московской губернии… В назначенный день районный полицейский начальник вошел в мой дом с сопровождающими его полицейскими для исполнения приговора надо мною, произнесенного как над негодяем, заговорщиком или врагом царя и правительства»
[213].
В следующем году, однако, Пашкову разрешили вернуться в московское имение, где он отдыхал в связи с состоянием здоровья и потерей крови, ограничивая свою публичную евангелизацию. В письме Якову Делякову от 1883 г., мая месяца, из Крекшино он, кажется, удивлен тем, что ему разрешили вернуться: «Благодаря Господу, дозволено нам возвратиться и сюда, где теперь я отдыхаю и набираюсь силами»
[214]. Когда в 1884 г. он получил предложение продать часть имения в Крекшино, он ответил, что «имеет честь» не желать продавать свою собственность; похоже, что это «честь», которую он больше не считает само собой разумеющейся
[215].
Матчерка, Тамбовской губернии
Тем временем не только нижегородские и московские власти причиняли Пашкову беспокойство, но также и начальство Тамбовской губернии. Тамбовский епископ сообщал, что полковник Пашков дважды посетил свое имение Матчерка Моршанского уезда летом 1882 г., и каждый раз он проводил религиозные собрания со своими рабочими и другими. В течение следующих лет некоторые из этих рабочих были арестованы и отправлены в Сибирь за «религиозную пропаганду». Муж Анны Кирпичниковой Василий, старший лесничий в Тамбовском поместье, был обвинен в том, что он «богохульно говорил об иконах», и впоследствии сослан в Сибирь. Его обвинителями были те, кого он штрафовал за кражу леса из поместья
[216].
