Литература
Лорд Редсток, полковник Пашков и их последователи не ограничивали свое служение теми, на кого непосредственно распространялось их влияние, но брали в расчет также миллионы людей по всей империи, которых никогда бы и не встретили. Они сознавали растущую грамотность населения и нехватку подходящего чтения, а также духовный голод, который многие чувствовали в это время перемен и беспокойства. Следуя примеру доктора Крега и Лондонского общества религиозной литературы, они вскоре решились печатать и распространять литературу, помогающую людям в их духовном странствии
[305]. В 1876 г. они получили разрешение основать Общество поощрения духовно-нравственного чтения, целью которого было, в соответствии с уставом, «доставление народу возможности приобретать на самом месте жительства его и за дешевую цену книги Св. Писания Ветхого и Нового Завета и сочинения духовно-нравственного содержания»
[306]. За восемь лет существования Общества (1876–1884) оно опубликовало более двухсот брошюр, некоторые из них выдержали до двенадцати изданий, и продавали их по цене от полкопейки до шести копеек. Общество было основано с одобрения Святейшего Синода и стремилось не публиковать материалов, противоречащих православному учению. Фактически, православные авторы были тоже представлены в публикациях, включая, например, Святого Тихона Задонского
[307].
Общество поощрения духовного и нравственного чтения
Ограниченное верующими христианами, общество не было ограничено пашковцами. Первое собрание общества состоялось в доме немецкого пастора-реформата Германа Дальтона, а лютеранин князь Павел Ливен был членом общества до своей смерти в 1881 г.
[308] Первоначально общество включало также лорда Редстока, профессора истории Николая Астафьева из Российского библейского общества, графа Модеста Корфа, Вильяма Никольсона из Великобританского и иностранного библейского общества, мистера Холла, мистера Гибсона, Елизавету Черткову, княгиню Веру Гагарину и Марию Григорьевну Пейкер
[309]. Позднее многие присоединились, включая графиню Шувалову, богатую и влиятельную жену царского адъютанта и невестку Е. И. Чертковой. Полковник Пашков и граф Корф, оба только два года как уверовавшие, были назначены директором и заместителем директора соответственно
[310]. Хотя Лондонское общество религиозных брошюр внесло «щедрое пожертвование» для помощи новой ассоциации, оно вскоре было перекрыто взносами от самих русских, которые не испытывали нужды в средствах
[311]. С новым издательством связывались большие надежды, что широкое распространение религиозных брошюр противостанет влиянию революционных публикаций, уже циркулирующих по стране
[312]. Общество немедленно начало трудиться, «очень серьезно и ревностно»
[313], и за два месяца своего существования напечатало 150 000 брошюр. В ноябре 1876 г. сообщения указывают 795 000 брошюр, которые члены общества хранили в одном из залов дома Пашкова, превращенного в склад. В итоге более миллиона брошюр было напечатано обществом. Однако при всем их энтузиазме членам общества еще многому предстояло научиться
[314].
Первые трудности
Первые трактаты были переводами с английских и иногда немецких, уже находящихся в обращении. Другие были написаны Редстоком, а со временем – самими пашковцами. По целому ряду причин не вся их литература имела успех. Первые издания были переведены буквально, «и Джеймсы и Джоны не изменялись на более используемые в стране Яков Федорович и Иван Иванович». Такой странный выбор имен очень смущал деревенских крестьян. Однако вряд ли в этом можно обвинять добросердечных петербургских аристократов. Регулярно путешествуя за границу, они были больше знакомы с иностранными именами и обычаями, чем с именами и обычаями своих собственных крестьян. По свидетельству пастора Дальтона, со временем эти трудности были преодолены
[315].
Письмо 1881 г. от обер-прокурора Победоносцева графу Корфу хорошо иллюстрирует первые проблемы с брошюрами, а также усилия со стороны пашковцев решить их. После того как губернатор Нижнего Новгорода граф Николай Игнатьев конфисковал часть книг для досмотра их Святейшим Синодом, Победоносцев написал Корфу, так как Пашков был за границей, разрешив распространение, но добавив следующий комментарий:
«Уважаемый граф Корф Модест Модестович, я просмотрел все книги, которые вы послали, и не нашел в них ничего, что могло бы служить причиной препятствовать их продаже или распространению. Я проинформирую об этом также графа Игнатьева. Но я предлагаю вам воздержаться от книги «Любимые стихи». Она написана на таком ужасном языке, наполнена такими религиозными восторгами, связанными со странными богослужениями, проходящими в доме Пашкова, что с вашей стороны было бы разумным убрать ее.
Что до книг, то некоторые я могу похвалить и одобрить, например: статьи из Тихона Задонского «Руководство к чтению Нового Завета» и др. Но во многих я вижу такую нехватку вкуса и такое отчуждение от народной души и нашего образа жизни, что не перестаю поражаться, кому пришло в голову включить их для чтения простым народом. Какое странное и чужое понимание, как искусственны все эти беззаботные переводы, сколько опечаток, и рассказы, переполненные восторгами, и с английскими именами, и с искусственными формами, взятыми из английского образа жизни!
Жаль, что с такими делами справляются люди, совершенно не русские и отчужденные от русской жизни, и кроме того, совершенно незнакомые с сокровищами нашей родной духовной литературы, которую понимает народ…»
[316].
