— Отец, прекрати! Перестань! Я дам сдачи! — выкрикнул я, резко повернувшись к нему. Он попытался снова меня ударить.
Я блокировал занесённую руку. И что было сил вложился в точный удар ему в голову. Пока он падал, добавил удар ногой в корпус.
Отец потерял сознание, захрипел. Сбежались гости, мама заплакала, пытаясь помочь ему прийти в себя.
— Дима, уходи! Уходи, пожалуйста, отсюда! Уезжай!
Я вышел со двора на улицу. Стоял прохладный летний вечер. Глубокими и медленными вдохами я попытался себя успокоить. Было ощущение, будто чёрная, липкая муть из ненависти, детских обид, унижений и позора поднялась со дна сознания и вырвалась наружу.
Испытал ли я в тот момент облегчение? Да. Подсознательно я много раз хотел это сделать с ним, но подавлял желание. Все предыдущие разы, когда по каким-то поводам я должен был говорить отцу слова признания и уважения, я чувствовал себя… противно. Это было фальшиво. Я был неискренен. С той роковой ночи, когда отец избивал в коридоре маму и я, струсив, не вышел на её крики о помощи, я мечтал только об одном — унизить этого человека физически и морально так же сильно, как когда-то он унизил меня. Сделав меня в моих глазах самым ничтожным, подлым и трусливым человеком на свете. Но облегчение от свершившейся мести длилось недолго. Очень скоро на смену эйфории пришла ещё более глубокая боль, в попытках заглушить которую я окончательно «сел на стакан».
В этот визит меня, потерпевшего моральное и финансовое крушение, мама просила уехать как можно скорей.
Вечером, когда я бухал в школьном дворе неподалёку от бабушкиного дома, в наше временное пристанище приходил отец. Кричал на Любу и требовал убраться. Дал два дня — иначе, пригрозил, будут проблемы. Я предложил Любе уехать к её матери. Она молча согласилась. Попросил у мамы денег на автобус и отправил их. Уезжая, Люба не проронила ни слова. Только долго смотрела на меня из окна автобуса.
Спровадив семью, я обзвонил знакомых. Бывшая подруга дала мне ключи от пустующей однушки. Нашлись друзья, которые позвали бухать.
…Мучаясь похмельем, я валялся в квартире, когда в дверь постучали.
Открыл, на пороге стояла мама с полной сумкой продуктов.
Дальше был очень эмоциональный разговор. Я просил, чтобы все (и она тоже) от меня отстали и дали спокойно дожить. Мама взывала к моей совести, напоминая, что я взял ответственность перед Богом за супругу и двоих детей.
— Ты подумал, что с ними будет? — спрашивала она меня.
А что может подумать алкоголик? Он думает, что да, им будет плохо. Потому что я конченый человек и моё место на помойке. Вот пусть и забудут обо мне и проклянут.
Я дважды попадался на этот крючок. Первый раз просто приучил себя к ежедневной выпивке, так что и не заметил, как стал алкоголиком. Но, бросая пить в первый раз, я не установил себе табу на алкоголь. Рассуждал примерно так: когда всё наладится, дети устроятся, внуки пойдут, тогда, как путёвый дед, буду сидеть где-нибудь на берегу моря в кресле-качалке, пить виски и курить сигары.
Не пил восемь лет. Но в какой-то момент, глядя на счастливых, успешных и выпивающих людей вокруг, я захотел быть как все. И позволил себе сорок грамм водки. Через шесть лет я вновь оказался у края пропасти. Позже я узнал, что алкоголизму подвержены не более 3% людей. Что это генетическая особенность. Очевидно, если я алкоголик, то не могу быть как все. Потому что я — уникальный! Таких, как я, всего лишь 3% населения Земли! Избавляясь от алкоголизма во второй раз, я зарёкся, как много лет назад, когда бросал курить: «Никогда больше, ни при каких условиях. Что бы ни случилось».
Так как я два раза побывал в шкуре алкоголика, я кое-что знаю об их мировоззрении. Так вот, взывать к совести пьющего человека — всё равно что подливать масла в огонь. Им это и нужно. Они стремятся разрушить себя, так как ненавидят, винят себя и презирают. Подспудно они, конечно же, ищут сочувствия от окружающих. Им надо, чтобы говорили: «Какой ты несчастный. Ты столько пережил. Бедный». Но когда алкоголик слышит: «У тебя совести нет», «Негодяй, бросил жену и детей!» и т. п., он слышит подтверждение своим комплексам. И смысл цепляться за что-либо, бороться пропадает совсем.
Если кто-то столкнулся с такой бедой, вот мой совет. Есть два варианта решения проблемы. Первый: терпеть, заботиться и любить. Второй (если нет сил): бросить его. Так будет лучше для всех. Со мной сработал первый вариант. Мама перестала меня ругать, просто каждый день привозила мне еду, книги и немного денег. Звонила Любе и передавала мне разговоры с ней. Люба говорила, что я самый лучший человек на земле и что я обязательно справлюсь со своей болезнью.
В одно утро я проснулся и решил, что больше не пью. Я почувствовал, что меня окружают замечательные, любящие люди, которые нуждаются во мне, и что впереди меня ждёт много чего интересного. Будет глупо не узнать, что же мне судьбой уготовано.
Три месяца я не выходил из квартиры. Слушал музыку и читал книги. Много книг. Когда очухался, вышел на белый свет. Привёз семью и пробовал делать бизнес. Не получилось. И я решил окончательно эмигрировать в Россию, чтобы начать жизнь с чистого листа. Отправил семью к тёще, устроился водителем на грузовик, чтобы заработать денег на билет в Москву, и, получив первую зарплату, уехал.
Глава 35. Если цель оказалась недостижимой, меняй не цель, а методы!
В Москву я приехал с твёрдым желанием стать директором какой-нибудь компании. Мне казалось это интересной задачей, к тому же директорам в Москве хорошо платят.
Приехал на майские. Снял комнату в Перово и пошёл искать работу директора. Быстро понял, что Москву на майские нахрапом не взять, и первые деньги заработал разнорабочим в чебуречной Китай-города. Был мойщиком в клининге — оттирал полы от краски в новом трамвайном депо в Строгино. Обслуживал вендинговые аппараты. Брался за любую физическую работу, которая позволяла оплачивать комнату и отправлять деньги семье. Днём трудился, а по вечерам сидел в интернет-кафе и рассылал резюме.
Шли дни, недели, месяцы. Цель становилась всё более призрачной. Друзья и знакомые ещё перед отъездом мне говорили, что невозможно без связей, образования и прописки стать директором в Москве. Послушав их, я выбрал, как мне казалось, единственно верную стратегию — просился работать бесплатно на рядовые позиции. Представлял, как буду днём завоёвывать репутацию, а по ночам и по выходным зарабатывать деньги в клининге. Я был уверен, что стоит только получить возможность, результат покажу сразу. Меня заметят, оценят, примут в штат, и быстрая карьера — дело техники. Весь предыдущий предпринимательский опыт в Казахстане и менеджерский в Питере в своём сознании я обнулил. Так и писал в резюме: «Опыт такой и такой, но он ничего не значит. Пока я ничего значительного не добился». Однако бесплатно работать меня не брали. Сейчас я понимаю, что человек с моим опытом, предлагающий себя за бесплатно, выглядел как минимум странно.
Начался сентябрь. В голове всё отчетливей всплывали голоса друзей и знакомых: «Куда ты собрался? Кому ты там нужен в Москве? Без прописки, без гражданства, без высшего образования?»
