Во Франции Хемингуэй подружился с командиром 4-й пехотной дивизии генерал-майором Реймондом Бартоном, жестким, лишенным сантиментов профессиональным военным, которого, впрочем, нельзя было упрекнуть в отсутствии чувства юмора или в ограниченности. (Он, например, не возражал против своего вест-пойнтовского прозвища «Табби»
[8], которое сопровождало его на протяжении всей карьеры.) Бартон выделил Хемингуэю джип и водителя, роль которого обычно выполнял рядовой из штата Нью-Йорк, рыжеволосый Арчи Пелки, и позволил самостоятельно осваивать территорию Нормандии. С картами в руках и биноклями, вооруженные винтовками и гранатами, они исколесили немало мест: от небольших старинных городков вроде Вильдьё-ле-Поель, что буквально означает «город бога сковородок», где Хемингуэй спокойно наблюдал за уличными боями между немецкими и американскими солдатами, до лабиринта проселочных дорог у Сен-Пуа, где они угодили в засаду и попали под огонь немецких 88-миллиметровых противотанковых пушек, и волшебного острова Мон-Сен-Мишель с аббатством XII в., словно парящим на высоте 150 м над солончаками, где Хемингуэй отдыхал несколько дней после того, как им удалось вырваться из засады
.
Хемингуэй с самого начала стал информировать командование армии США обо всем, что он узнавал и видел. Кое-что в его сообщениях Бартон и другие находили полезным — возможно, это была информация, полученная от французов, а возможно, личные наблюдения. Хемингуэй хорошо знал сельские районы Франции, особенно те ее районы, по которым он разъезжал на велосипеде еще в 1920-х гг., когда жил в Париже с первой женой и сыном. Он, помимо прочего, умел подмечать особенности рельефа, имеющие большое значение во время боевых действий.
Бартон страдал язвой желудка, которая обострилась на войне из-за нервного напряжения. Однажды, когда он, вымотавшись за день, прилег, Хемингуэй тоже устроился на кровати и начал тихо рассказывать о том, где находятся немцы, «отступают они или нет, и чего от них ждать»
. Когда армии союзников подошли к Парижу в середине августа, Бартон счел, что у 4-й дивизии неплохие шансы первой войти в город, который был так близок сердцу Хемингуэя, и он дал писателю неофициальное разведывательное задание: поездить на джипе и поискать подходящую дорогу в Париж
.
Хемингуэй с готовностью согласился отправиться на восток от побережья из лесистой Нормандии в направлении более открытой местности, где поля перемежаются с рощицами в районе Шартра. Там 19 августа 1944 г. он наткнулся на два автомобиля с обнаженными до пояса французскими партизанами, вооруженными чем попало
. Это были бойцы-коммунисты из самого радикального левого крыла французского сопротивления, которых «частенько обвиняли в отсутствии дисциплины и чрезмерном рвении»
.
Взаимопонимание установилось практически мгновенно. Французским партизанам понравился крупный, энергичный американец, который говорил на их языке, и они с готовностью примкнули к нему. А он с радостью взял их под свое крыло. Это было не официальное подчинение, а нечто такое, что спонтанно возникает на поле боя. Хемингуэй настолько понравился французам, что они вскоре стали копировать его «морскую походку вразвалку… [сплевывать как он] и говорить короткими фразами… но на другом языке»
. Американец выпрашивал трофейное оружие в соседних дружественных частях и отыскал для своих людей некомплектную одежду в разбитом и брошенном американском грузовике. Очень скоро бойцы приоделись, довольно хорошо вооружились и стали щеголять со связками гранат на поясе и через плечо
.
Хемингуэй повел свой отряд в Рамбуйе, который теперь был важным пунктом, поскольку стоял на одной из дорог, ведущих к Парижу с юго-запада. Немецкий гарнизон только что покинул Рамбуйе, и между городком и передовой линией врага осталась ничейная территория. Отряд мог взять ее под контроль. Хемингуэй инстинктивно понимал, что нужно найти ближайшую американскую часть и доложить о своем местонахождении и полученной информации. Поэтому утром 20 августа 1944 г. он проехал несколько километров на запад, чтобы встретиться с руководителем спецслужбы на командном пункте 5-й дивизии на окраине освобожденного Шартра. В центре Шартра находился третий по величине в Европе готический собор, прямоугольные башни которого и арочные контрфорсы доминировали над старым городом и окрестными пшеничными полями. Однако впечатление в тот день производил не собор, а раздутые тела убитых немцев и американцев вдоль дороги, которых еще не успели похоронить.
На командном пункте писатель столкнулся с Дэвидом Брюсом, начальником УСС в Западной Европе. Даже в простой полевой форме Брюс выглядел как руководитель, которым он являлся: на голове каска, чистый китель, застегнутый на все пуговицы, знаки различия — полковничьи орлы — видны невооруженным глазом. Прямой взгляд и открытое, заинтересованное выражение лица говорили о том, что он хорошо чувствовал людей. Брюса (по его собственным словам) «очаровал… патриархальный вид» Хемингуэя, который привлекал взгляд «своей седой бородой [и] импозантным телосложением, смахивая на Бога с картин Микеланджело»
. На фоне этой очарованности Хемингуэю не составило труда убедить Брюса в том, что Рамбуйе может быть ключом от ворот Парижа. Вместе они могли решить одну из задач, возложенных на Брюса, — выяснить силы и намерения немцев, в частности с помощью заброски разведчиков за передовую линию на территорию, контролируемую немцами.
Днем Брюс решил прокатиться до Рамбуйе по той самой дороге, по которой Хемингуэй добирался оттуда до Шартра. Полковник ехал вдоль густого старого леса, служившего королевским охотничьим заповедником во времена монархии, затем мимо небольшого сказочного замка с округлыми башнями на каждом углу — загородного дома французских правителей, куда они убегали, когда хотели скрыться из столицы. В центре городка Брюс обнаружил «старинный отель, восхитительно обрамленный деревьями»
. Grand Veneur с собственным садом больше походил на большой деревенский дом, чем на отель. Деревянные ставни на многочисленных окнах четырехэтажного здания и слуховые окна на скатах крыши придавали этому месту уютный вид. Хотя название отеля намекало на принадлежность главному королевскому егерю (veneur), Grand Veneur был открыт для всех, кто мог заплатить за красивый отдых в сельской местности.
Попав в отель, Брюс без колебаний бросился в «море увлекательных дел», которые приготовили Хемингуэй и его партизаны
. Хемингуэй устроил в своем номере оперативный штаб и уже проделал за Брюса часть его работы. Дальше они действовали вместе. Разведывательные группы, которые они отправляли в район между Рамбуйе и Парижем, докладывали, что линии обороны там очень слабые, а это было очень важно для армий союзников, наступавших на французскую столицу. Брюс немало удивился, обнаружив в лице Хемингуэя опытного дознавателя и составителя донесений, который часами просеивал собранную информацию
. Однажды к Хемингуэю и Брюсу пришел партизан и попросил разрешения отлучиться из штаба — ему требовалось «15 минут на то, чтобы убить одного предателя». В те суматошные дни между оккупацией и освобождением для участников сопротивления сведение старых счетов было обычным делом. Как пишет Брюс в своих мемуарах, они дали ему разрешение и даже снабдили пистолетом
.
