Сила, с которой бампер машины врезается в него, совершенно безжалостна, и в этот момент наступает абсолютная тишина.
Никаких звуков, кроме звука двигателя.
Колеса, как сумасшедшие, вращаются в воздухе.
Желудок Гранта оказывается у него в горле, так же как это бывает во время катания на американских горках.
Радио продолжает работать, хотя звук искажают атмосферные помехи.
Комментатор, которого, как узнает потом Грант, зовут Джо Гараджиола, объявляет:
– По реакции публики вы можете понять, что произошло.
– Папочка? – голос Пейдж.
– Черт, – произносит их отец.
* * *
Грант открывает глаза.
Двигатель издает шипящий шум, а колеса продолжают вращаться – у него над головой.
«Импала» перевернулась. Радио замолчало. Одна фара разбита, вторая периодически мигает. Через разбитое ветровое стекло мальчик видит, как ее луч освещает лес, как бы растущий вверх ногами, где легкий туман плавает между высокими, прямыми стволами.
Эта сцена будет преследовать его до конца дней.
Он зовет отца.
Джим ничего не отвечает. Он висит на рулевой колонке, а его лицо блестит от крови и от осколков стекла.
Он пугающе неподвижен.
Грант оглядывается на сестру. Как и он сам, девочка висит на ремне безопасности. Опустив руку вниз, мальчик отстегивает свой ремень и падает на потолок. При этом он вскрикивает от боли, которая пронзает его левую ногу.
Слезы текут по лицу.
Голова раскалывается.
– Пейдж?
Сестра стонет. Теперь он лежит под ней. Подняв руку вверх, он находит ее руку и сжимает.
– Пейдж, ты меня слышишь?
Вокруг слишком темно, чтобы понять, открыты ли у нее глаза.
– Что случилось? – негромко спрашивает девочка.
На лицо брата капает что-то мокрое.
– Мы разбились.
– У меня грудь болит.
– Все в порядке, Пейдж.
– Она здорово болит. А почему мы вверх ногами? Папочка?
Нет ответа.
– Папочка?
– Он ранен, – говорит Грант.
– Папочка?! – голос его сестры становится на октаву выше.
– Все будет в порядке, – повторяет мальчик, хотя не имеет ни малейшего понятия, есть ли в его словах хоть крупица правды.
– Где мой папочка?
– Он сейчас тебя не слышит, Пейдж.
– Он что, умер?
Такая возможность еще не приходила Гранту в голову.
– Дотронься же до него! – плачет сестра. – Пусть он мне ответит!
Грант поворачивается к переднему сиденью. Отец тоже висит вниз головой, пристегнутый ремнем, и кровь сочится из угла его рта прямо на крышу. Протянув руку, мальчик дотрагивается до его плеча.
– Пап?
Отец ничего не отвечает.
Грант напрягается, чтобы услышать, дышит ли он, но это невозможно из-за звука все еще вращающихся колес и шипения издыхающего двигателя.
– Пап, – шепчет ребенок, – очнись!
– Он жив? – в голосе Пейдж слышится мольба.
– Не знаю.
Девочка начинает плакать.
Она на грани истерики.
Грант наклоняется ближе к отцу. Теперь он уже никогда не забудет запах крови.
– Па, – шепчет он, – это я, Грант.
Руки его отца все еще сжимают рулевое колесо.
– Прошу тебя, сделай хоть что-то, если… если с тобой все в порядке. Если ты меня слышишь. Издай хоть какой-то звук.
Он так никогда и не отойдет от этого молчания.
– Что случилось, Грант? – снова подает голос Пейдж.
– Я не знаю.
– А с папочкой все в порядке?
Глаза мальчика наполняются слезами. Он пытается подавить всхлипывания, но ему это не удается. И он долго рыдает, лежа рядом с сестрой на покрытой разбитым стеклом крыше.
* * *
Мотор, наконец, замолкает.
Последнее колесо со скрипом замирает.
В разбитые стекла задувает холодный горный воздух.
Грант расстегнул ремень безопасности сестры и помог ей выбраться из сиденья, и теперь они лежат на потолке автомобиля рядом, обнявшись и дрожа.
Воздух наполнен ароматом влажных хвойных деревьев. Идет дождь, и капли барабанят по слою иголок в лесу и по дну «Импалы».
Передняя фара тускнеет и превращается в едва заметную точку света.
Мальчик не представляет, сколько времени они лежат в перевернутой вверх колесами машине.
– Можешь еще раз проверить папу? – спрашивает Пейдж.
– Я ногой не могу двигать.
– Почему?
– Она болит и онемела.
В темноте мальчик находит руку сестры и сжимает ее.
– Ты думаешь, папочка умер?
– Не знаю.
– А мы тоже умрем?
– Нас кто-нибудь найдет.
– А если нет?
– Тогда я взберусь на гору и сам найду кого-нибудь.
– Но у тебя же болит нога.
– Если будет надо, то я сделаю.
– А как называется, – спрашивает девочка, – когда у тебя нет ни мамы, ни папы?
– Сирота.
Гранта охватывает целая куча вызванных страхом эмоций. У него возникает столько вопросов, что ему кажется, будто он в них сейчас утонет.
Где они будут жить?
Кто будет покупать еду?
Одежду?
Ему что, надо будет искать работу?
Кто будет укладывать их в постель?
Кто будет готовить?
Кто будет заставлять их есть правильную пищу?
Кто будет отправлять их в школу?
– Так мы теперь такие, Грант? – спрашивает Пейдж. – Мы что, теперь сироты?
– Нет, Пейдж, мы брат и сестра.
– А что если?..
– Что бы ни случилось, я о тебе позабочусь.
– Но тебе только семь лет.
– И что?
– Ты даже складывать не умеешь.
– Зато ты умеешь. А я другое умею. Мы сможем помогать друг другу. Как мама и папа раньше.
Грант поворачивается в темноте – сейчас его лицо всего в нескольких дюймах
[4] от лица сестры. Ее дыхание слегка пахнет мятной жвачкой. Оно приятно согревает ему щеку.
