И вот теперь, в темноте, с головой, раскалывающейся от боли, он мечтал – как делал это уже много раз раньше – найти в себе хоть чуточку силы сестры. Но в их семье он никогда не был самым смелым.
Грант услышал, как закрылась входная дверь и в прихожей раздались голоса. Подняв руку, он осторожно повернул ручку и приоткрыл дверь чулана на четверть дюйма.
Сначала он увидел мерцающий свет свечи, а потом услышал голос Пейдж:
– Я так рада, что ты пришел, Стив.
– Зачем здесь все эти свечи?
– Не нравятся?
– Не могу понять, то ли они для романтики, то ли для того, чтобы ты могла совершить со мной какой-то сатанинский ритуал.
Пейдж засмеялась, но Гранту ее смех показался искусственным – он был слишком быстрым, громким и явно вымученным.
– Скучная правда заключается в том, – пояснила она, – что в доме отключили электричество.
– Беда…
Казалось, что их голоса раздаются из одной и той же точки. Мортон представил себе, как сестра обнимает мужчину.
– Я рад, что ты позвонила, – сказал тот. – Думал, что ты обо мне совсем забыла.
– Да ну что ты!
Тишина, нарушенная поцелуем с причмокиванием.
Грант скривился.
– С тобой все в порядке? – поинтересовался мужчина. – Ты выглядишь усталой.
– Ты это быстро исправишь. Выпьем?
– С удовольствием.
Шаги проследовали в сторону чулана, и детектив увидел в мягком свете свечей, как его сестра подошла к бару.
Какое-то мгновение она смотрела прямо в щель между дверью и ее рамой.
– Электричества нет со вчерашнего вечера, – сообщила Пейдж. – Так что никакого льда. – Она взяла в руки полупустую бутылку.
«Мне бы тоже совсем не помешал глоток».
– Пью только чистый. – Мужчина появился из полутьмы и обнял Пейдж сзади за талию. – Думал, что ты это помнишь.
Винсент совсем не походил на того, кого ожидал увидеть Грант. Он готовился к новому Джуду – высокому, с идеальной прической, один сплошной изыск. Но Стив оказался ниже Пейдж. Когда он встал позади нее, его профиль совпал с изгибом ее шеи, как две части одной мозаики, а макушка оказалась на добрых четыре дюйма ниже макушки сестры. У него было лишних фунтов тридцать пять или сорок веса, а лысый череп сверкал в свете свечей, как полированный мраморный шар. По крайней мере, с точки зрения его физических кондиций, Винсент оказался ничем не примечательным самцом. Грант никак не мог решить, лучше ему или хуже от того, что он узнал, что не все клиенты его сестры попадают в категорию полубогов.
Пейдж налила два стакана скотча и повернулась к Стиву.
– Пойдем наверх? – предложила она.
– Читаешь мои мысли.
Мортон услышал, как их шаги удалились в прихожую.
Под их ногами заскрипели ступени.
Но только когда они выбрались на площадку второго этажа, Грант открыл дверь чулана и вышел наружу.
Над ним поскрипывал потолок.
Он представил себе сестру и Стива идущими по холлу в сторону спальни Пейдж.
Шаги остановились. Дверь спальни со стоном отворилась.
И как нарочно, у полицейского заложило уши – как будто он опустил окно в разгоняющейся машине.
Грант выдохнул.
Он старался уловить малейший шум, но улавливать было нечего.
Подойдя к бару, Мортон взял в руки лучшее, что попалось ему на глаза – бутылку «Хайленд Парка» двадцатипятилетней выдержки – и налил себе в стакан из толстого стекла.
Опрокинул стакан залпом.
Виски упало в пустой желудок, как комок расплавленной лавы.
Он налил себе еще порцию и стал смаковать ее.
Что ж, не останавливаться до тех пор, пока окружающий его мир не станет добрее.
Грант поднял стакан перед собой.
– Пью за все дерьмо мира.
Во входную дверь постучали.
На мгновение Мортон подумал, что ему показалось. Просто еще один глюк в измученной голове. Он стал ждать подтверждения, всем сердцем надеясь, что тишина не закончится.
Опять стук – на этот раз посильнее.
Грант поставил стакан на стойку и прошел в прихожую, стараясь не засветиться перед выходящими на улицу окнами.
Без электричества интерком и камера наружного наблюдения были бесполезны.
Он прижался глазом к глазку в двери.
На него смотрела Софи.
Грант мигнул.
Она никуда не исчезла.
Преодолевая мучительную боль, он попытался мыслить логически.
«Что ты здесь делаешь?»
«Что ты здесь делаешь?»
«Что ты здесь…»
Стю.
Единственное логичное объяснение. Частный детектив попытался позвонить в шесть, как он и настаивал. Но телефон сдох. Поэтому, естественно, позвонил напарнице.
Кровь прилила к лицу Мортона – он был зол сам на себя. На свой близорукий план. Ведь мог заранее предугадать подобный результат. Надо всегда рассчитывать на худшее. И Стю надо было предупредить, что данные нужны ему для левой работы. И что об этом никто на свете – и его напарница в первую очередь – не должен знать.
«Твою мать!»
Софи снова постучала в дверь.
Грант попытался просчитать возможные варианты.
«Открыть?»
А что он скажет? Может быть, будучи в своей лучшей форме – без этой супермигрени, разжижающей мозг, и имея достаточно времени на подготовку – он смог бы попытаться уболтать ее. Смог бы развеять все сомнения и уговорить уйти, отбросив подозрения. Но не сегодня, не сейчас. Напарница поймет, что он лжет, еще до того, как у него появится возможность открыть рот. Черт, да ей будет достаточно взглянуть на его запавшие глаза, чтобы понять, что он влип во что-то серьезное!
«Не открывать, пока она не уйдет».
Бенингтон постучала еще раз, и Грант увидел, как ее смутный силуэт наклонился к задернутому шторой окну справа от двери. Он знал, что Софи не может видеть того, что происходит внутри, но все-таки не решился покинуть свой наблюдательный пост возле двери.
«Думаешь, именно так следует поступить? Позволить ей уйти и вернуться с ордером на обыск? Да. Пусть идет. Конечно, вернется, никаких сомнений, но Стив к тому времени уже уйдет, и мы выиграем немного времени, чтобы что-нибудь придумать».
Софи вновь подошла к глазку. Она посмотрела сначала налево, потом направо. У Гранта чуть не разорвалось сердце, когда он увидел, что она трясет ручку двери. Благодарение Богу, та оказалась заперта. Наконец, детектив развернулась и направилась вниз по лестнице.
