– До того, как позвонили в полицию? – спросила Ванья.
– Да.
– Зачем?
Харальд поднял взгляд из-под бейсболки и впервые за время разговора посмотрел Ванье в глаза.
– Чтобы посмотреть, нет ли там пострадавших.
Это все-таки было полуправдой. Харальд понял, что быстро приближается к границе, за которой потребуется лгать.
– Вы трогали что-нибудь в машине?
Огромный скачок. Он уже оказался на границе и балансировал.
– Пожалуй, нет, – ответил он несколько уклончиво, чтобы закамуфлировать ложь, удержаться на правильной стороне.
– Да или нет?
Она не сдавалась.
– Прошло девять лет, – попытался он.
– Сколько сгоревших машин с трупами женщин внутри вы с тех пор нашли? – с явным раздражением в голосе спросил пожилой мужчина рядом с ней. – Подозреваю, что ни одной. Правильно?
Харальд переключил внимание. Встретился взглядом с мужчиной. Кажется, его зовут Бергман? До сих пор он молчал. Это что-то означает? Его вопрос вовсе не был вопросом. Это утверждение. У Харальда возникло ощущение, будто мужчина перед ним видит полуправду и дымовые завесы насквозь. Надо выбирать: или, или. Правда или убедительная ложь. Он решил начать с первого.
– Да.
– Женщина была поджарена до хруста, значит, щупать пульс причин не было?
– Да.
– Тогда, наверное, не так уж трудно вспомнить, трогали ли вы что-нибудь в машине.
– Да.
– Так вы трогали что-нибудь?
Пора лгать.
– Нет.
– Точно?
Харальд выразительно кивнул. Будто воспоминание вдруг стало очень отчетливым.
– Ну, я обошел вокруг, чтобы посмотреть, не выпал ли оттуда кто-нибудь, поэтому, возможно, машины касался, да, наверное, но внутрь я не залезал.
Он умолк – как показалось Себастиану, от изнеможения после такой длинной тирады. Мужчина снова сплюнул и опять переключил внимание на землю перед ногами.
Ванья смотрела на него испытующе. Последний ответ отличался от остальных. Это было рассуждение. Объяснение. Более подробный ответ, чем его спрашивали. Почти алиби. И затем опять опустил взгляд. Она как раз собралась спросить, есть ли у него оружие и, если да, то какое, но инициативу перехватил Себастиан.
– У вас есть дети?
Харальд поднял взгляд с неподдельным удивлением.
– Нет.
– А это? – спросил Себастиан, кивая в сторону батута. – Вы не похожи на любителя батутов.
– Несколько соседей хотели от него отделаться, – ответил Харальд, пожимая плечами. – Я собираюсь выставить его на продажу в Интернете.
Себастиан быстро огляделся. Никаких других домов в поле зрения.
– У вас нет никаких соседей, – заключил он.
– Чуть подальше. – Харальд неопределенно показал рукой через плечо Себастиана.
Себастиан повернулся к Ванье, встретился с ней взглядом и понял, что она думает то же, что и он.
– Он врал.
Ванья сосредоточенно вела машину от одинокого дома обратно к большой дороге.
– Я знаю, – ответил Себастиан. – По крайней мере, про батут.
– Думаешь, он ворованный?
Себастиан пожал плечами.
– Может, украл не он, но скажем так, я не думаю, что у него имеются чеки на все барахло, валяющееся на этом участке.
Ванья кивнула. Воровство или хранение и сбыт краденого. Либо, либо. Первый человек, оказавшийся на месте аварии, довольно своеобразно трактовал понятие частной собственности – это могло прояснить несколько вопросов из расследования.
– В машине не нашли сумочки, – сказала она, бросив взгляд на Себастиана. – И бумажника тоже.
– Он мог сгореть.
Конечно, вполне возможно, но Ванья была в этом далеко не убеждена. Насколько она смогла увидеть, расследование пожара в машине проводили очень тщательно. Ей казалось, что они обязательно обнаружили бы остатки сумочки или бумажника, если бы таковые там имелись.
– Материал из полиции Оре лежит на заднем сиденье. Проверь, не нашли ли в машине каких-нибудь отпечатков пальцев, которые не удалось идентифицировать.
Себастиан обернулся и с некоторым трудом достал папку, соскользнувшую к задней дверце с противоположной стороны.
– Надо чтобы Билли еще проверил, есть ли у него какое-нибудь оружие, – сказал Себастиан, повернувшись обратно и открыв взятую с заднего сиденья папку.
– Естественно, есть, здесь ведь каждая собака охотится.
– Не с пистолетом.
Ванья опять кивнула. Она вдруг обрадовалась, что не успела спросить Харальда об оружии. Он мог бы воспротивиться тому, чтобы они обыскивали дом, а если бы они не вошли в дом, то он смог бы спокойно отделаться от оружия после их отъезда. Теперь же он даже не знает, что они ищут. Внезапно ей показалось, что поездка в Оре, представлявшаяся поначалу бесперспективной, на самом деле может кое-что дать. У Ваньи зазвонил телефон. Она достала его и быстро взглянула на дисплей.
«АННА»
На мгновение она задумалась, стоит ли отвечать. Ей хотелось продолжить разговор с Себастианом о деле. Обсудить со всех сторон то, что им известно, их предположения и то, что следует попытаться узнать. Мать либо хочет просто немного поболтать, а в данный момент у нее нет на это сил, либо ее что-то тяготит, беспокоит, но на это у нее тоже нет времени. Она не хотела терять концентрацию.
– Ты что, не собираешься отвечать? – поинтересовался Себастиан, бросив взгляд на телефон в ее руке. – Анна – это вроде твоя мама?
– Да.
– Почему ты не хочешь поговорить с мамой?
Ванья вздохнула. Типичный дурацкий вопрос психолога – типа: Tell me about your childhood
[10]. Если альтернатива – всю дорогу обратно слушать догадки и психологические рассуждения Себастиана по поводу ее отношений с Анной, то проще ответить.
– Привет, – сказала она, изо всех сил стараясь изобразить радостный голос.
Едва услышав мать на другом конце провода, она поняла: что-то случилось. Что-то очень страшное.
– Ты хочешь уехать обратно в Стокгольм?
В голосе Торкеля отчетливо слышалась надежда на то, что он ослышался. Ванья стояла у него в номере, в нескольких шагах от двери, беспокойно переминаясь с ноги на ногу. Она уже достаточно нервничала из-за того, что ее отец то ли арестован, то ли задержан, – Анна точно не знала, – и то, что Торкель своим откровенно недоумевающим и неодобрительным взглядом заставлял ее чувствовать себя какой-то предательницей, было уже явно лишним. Кроме того, он очевидно, намеренно или нет, неправильно ее понял.
