Если бы он не вспомнил, где находятся рюкзаки, он бы выпутался.
Если бы собака не убежала, он бы выпутался.
Как много «если бы». Слишком много.
Он понял, что ему не выпутаться.
– Начнем с автомобильной аварии?
Торкель посмотрел на Харальда Улофссона, который, опустив плечи и повесив голову, сидел на стуле по другую сторону стола. Руки сцеплены перед собой, взгляд устремлен в пол. Он кивнул.
– В дальнейшем вы должны давать ответ вслух, – сказал Торкель, показав на лежавший между ними на столе мобильный телефон. – Для записи, – уточнил он, поняв, что Харальд не увидел его жеста. Харальд снова кивнул.
Когда позвонила Урсула с рассказом о случившемся и о своей находке и сообщила, что собирается привезти Харальда Улофссона для допроса, они решили, что проще и ближе всего будет доставить его на турбазу. Поэтому теперь Харальд Улофссон сидел по одну сторону складного стола в номере Торкеля, а Торкель с Урсулой – по другую. Урсула предпочла бы сразу обследовать остатки рюкзаков прежде, чем отправлять их в криминологическую лабораторию, но Торкель настоял на ее присутствии при допросе. В обычных случаях он занимался бы этим с Ваньей, но ввиду отсутствия Ваньи ему хотелось иметь, по крайней мере… да, чего, собственно, ему хотелось? Вероятно, следующего по качеству. Йеннифер – многообещающая и умная, но слишком новый человек в группе, чтобы бросать ее в ситуацию, требующую определенной слаженности, а Билли… Билли – это Билли. Он хорошо проводил допросы вместе с Ваньей, но Торкелю хотелось иметь при себе Урсулу. Урсула не хотела тут сидеть. Торкель понимал, что в результате его, скорее всего, ждет еще одна ночь без компании, но как бы сильно он ни тосковал, на первое место он по-прежнему ставил расследование.
– Вы могли бы рассказать о том утре? – спросил Торкель нарочито заинтересованным тоном, надеясь, что это создаст у Харальда Улофссона впечатление, будто они ведут скорее беседу, нежели допрос.
– Я ехал на машине, – пожав плечами, тихо ответил Харальд, взгляд по-прежнему устремлен в пол.
– Извините, – прервал его Торкель. – Вы не могли бы говорить чуть громче?
– Я ехал на машине, – подняв взгляд, повторил он.
– Откуда? – перебила Урсула.
Харальд повернулся к ней.
– Что?
– Где вы были?
– У меня есть кое-кто… знакомый сразу за границей Норвегии. Я там иногда ночую.
– Знакомый?
– Да.
– Женщина?
– Да.
– Как ее зовут?
– Хенни. Хенни Петерсен.
Торкель получил адрес и номер телефона. Как бы там ни повернулось, они, вероятно, с ней свяжутся. Она, скорее всего, не вспомнит, был ли у нее Харальд Улофссон в ночь с 30 на 31 октября 2003 года.
– Утром я направлялся домой, – не дожидаясь просьб, продолжил Харальд, когда Торкель закончил записывать. – Заметил дымок, поднимавшийся снизу, от реки, и остановился. Тут я увидел машину.
– И что же вы сделали? – спросил Торкель. Он подумал, что уже знает, но всегда лучше дать допрашиваемому рассказать как можно больше собственными словами.
– Я спустился вниз и посмотрел, нет ли там пострадавших, и увидел, что сидевший в машине человек мертв.
– И что же вы сделали? – произнесла Урсула, словно эхо Торкеля.
Харальд сглотнул. Взгляд Урсулы был более суровым, чем у Торкеля. Пронзающий. Безжалостный. Она приехала к нему домой. Обнаружила рюкзаки. Вопрос в общем-то носил чисто риторический характер. Харальд понимал, что полицейские уже знают, что он сделал.
– Я нашел сумочку или, вернее, то, что от нее осталось. Она лежала возле дверцы, а стекло было разбито, поэтому… я взял ее.
Урсула непроизвольно кивнула, что лишь подтвердило Харальду, что они уже вычислили бо́льшую часть из происшедшего тем утром.
– А потом?
Харальд засомневался, помедлил с ответом, выпив воды из принесенного Торкелем из ванной стакана.
– Потом я сходил к своей машине, принес набор ключей, открыл багажник и забрал то, что там лежало, – ответил он, осторожно отставляя стакан, благодаря чему смог не встречаться с ними взглядом.
Урсула смотрела на него, чувствуя прилив презрения. Ей довелось повидать многое, и поступки людей по отношению друг к другу уже перестали ее удивлять, но в сидящем перед ней бородатом мужчине было что-то, что ее заводило. Обнаружив машину со сгоревшим трупом женщины, он первым делом подумал о наживе. Мародерство – вот чем занимался Харальд Улофссон. Конечно, в минимальных масштабах, но это не меняло сути. В сознании Урсулы не существовало никаких оправданий тому, чтобы пользоваться несчастьем других и наживаться на нем таким образом. Никаких.
– Что же там лежало? – поинтересовался Торкель. Если он и испытывал к мужчине напротив те же чувства, что Урсула, то успешно скрывал их.
– Два рюкзака.
– Больше ничего?
– Нет.
– Никакой палатки? – вставила Урсула.
– Нет.
Торкель понимал, к чему она клонит. Они по-прежнему не знали, где жили те четверо с горы.
– Рюкзаки, – продолжил Торкель, – они теперь оказались немного обгоревшими.
– Да. Извините.
Харальд посмотрел на них, и его взгляд полностью соответствовал откровенности в голосе. Если бы он не был мародером, Урсула даже почти пожалела бы его.
– Когда вы их нашли, не было ли на них листочков с адресом или чего-то подобного? – спросил Торкель.
– Не знаю.
– Подумайте. Каких-нибудь наклеек или флажков, или чего-нибудь, указывающего на то, кем был их владелец?
– Не знаю.
Урсула наклонилась вперед и оперлась о стол руками. Она подождала, пока Харальд посмотрит на нее. Потребовалось несколько секунд молчания.
– Дело обстоит так, – встретившись с ним взглядом, сказала она. – Доказательства указывают на то, что пожар в машине начался после аварии. Кто-то сознательно поджег ее, возможно, чтобы скрыть доказательства, – продолжила она увещевательным тоном.
Она увидела, как Харальд вздрогнул, едва до него дошел смысл ее слов. Извиняющийся вид быстро сменился на испуганный.
– Или, возможно, чтобы заставить замолчать женщину-водителя, – продолжала Урсула. – Если мы предположим, что она была жива, когда началось возгорание…
Она не закончила предложение, давая возможность картине и содержанию дойти до Харальда. Увидела, что это сработало. Он, казалось, немного побледнел. Слегка подрагивающей рукой опять поднес стакан с водой ко рту. О последнем, что Урсула сказала, ей ничего известно не было. По всей видимости, к началу пожара женщина уже была мертва – в отчете судебных медиков ничего не говорилось о наличии у нее в легких дыма. Но Харальд Улофссон этого не знал.
