– Поскольку ты ведь не собираешься рассказывать, – продолжил Чарльз на другом конце. Теперь Александр слышал, что он больше не улыбается. Отнюдь.
– Какая разница, что я скажу, – стараясь не выдать голосом отчаяния, произнес Александр. – Если полиция объявит, что ее убили, они все равно узнают.
– Это проблема.
– Да.
– Но твоя проблема, Александр. Если ты превратишь ее в мою, я прослежу за тем, чтобы твои проблемы стали еще больше.
Еще одна угроза. Они так и сыплются этим утром. Думать над ответом Александру не пришлось. Мужчина на другом конце положил трубку.
Александр положил телефон на стол, поднялся с кресла и замер. Он не знал, куда идти и что делать. Знал он, по сути, только одно: заснуть этой ночью ему больше не удастся.
Себастиан не мог заснуть. Не получалось. Он пытался успокоиться, но, как ни ворочался, ничего не выходило. Хотя в квартире было тихо и спокойно, казалось, будто жизнь в ней бьет ключом.
Она здесь.
Спит в гостевой комнате, на обустройстве которой настояла Лили на случай, если к ним кто-нибудь приедет.
Его дочь.
Спасибо, Лили, за то, что настояла на своем.
В голове у него все крутилось. Как он ни пытался, все равно не поспевал за мыслями. Они были слишком многочисленными и разрозненными, опасения вперемешку с возможностями.
В половине пятого он сдался и вылез из постели. Деревянные полы громко скрипели, это его беспокоило. Ему не хотелось, чтобы она проснулась. Стоит ей открыть глаза, как она засобирается уходить. Он заметил, как настороженно она вела себя, когда отправлялась спать, беспокоясь, что он прикоснется к ней, проявит себя как тот мужчина, каким в глубине души является. Тем не менее она осталась. Он сумел найти к ней подход и сблизиться с ней так, как раньше даже не смел мечтать. Если ему удастся больше общаться с ней, ее настороженность по отношению к нему совсем исчезнет. Она поймет, что он никогда не попытается вести себя с ней пугающим ее образом. Убедившись в этом, она оценит его еще больше. Он заберется на пьедестал. Она никогда не выведает, почему он не предпринимает никаких эротических маневров. Никогда.
Он пытался красться, но деревянные полы всюду скрипели. Махнув на них рукой, он вышел на кухню и налил себе стакан воды. Прислушался, но ничего не услышал. Прошедший вечер по-прежнему затуманивал ему глаза. Хотя он ничего не пил, он ощущал себя почти пьяным. Опьянение от возможностей. Сама судьба привела ее сюда. Теперь от него зависит сделать так, чтобы она пришла снова. И снова. И снова. Пока для нее не станет таким же естественным навещать его, как когда-то было встречаться с Вальдемаром.
Он подошел к комнате, где она спала. Дверь была закрыта, и он прижался ухом к выкрашенному в белый цвет дереву. Ничего не услышал. Вернулся на кухню и наполнил водой еще один стакан – для нее. Если она не спит, ей наверняка хочется пить. Она выпила довольно много вина.
Он осторожно открыл дверь и ступил в маленькую гостевую комнату. Внутри было темно, свет проникал только из прихожей позади него.
Она, похоже, спала. Он видел только контуры ее тела под бежевым пододеяльником и торчащие из-под него волосы. Она лежала лицом к стене. Он осторожно закрыл за собой дверь и прошел в комнату. Здесь было душновато, стоял запах пота, алкоголя и похмелья. Но пахло человеком. Это казалось замечательным. Комната была уютной, хоть и немного узковатой. Голубые обои, элегантный белый комод, письменный стол в стиле рококо и кровать с тяжелыми металлическими спинками. Все это Лили купила на аукционе в Норртелье. Красивые вещи, хорошо сочетающиеся друг с другом. Особенно при наличии в комнате живого существа.
Себастиан осторожно поднял стоящий возле письменного стола стул и сел рядом с кроватью. Глаза успели привыкнуть к темноте, и ему не требовалось освещения, чтобы видеть ее. Она дышала спокойно и равномерно. Одна нога слегка высовывалась из-под одеяла. Она легла спать прямо в коротеньких белых носках. Он улыбнулся про себя. Внезапно увидел в ней ребенка. Ему захотелось подоткнуть ей одеяло. Он почувствовал себя отцом, которым никогда ей не был.
Отцом, которым он станет.
Ему хотелось остаться сидеть здесь, пока первые лучи света не проникнут сквозь занавески и не осветят ее русые волосы, увидеть, как она проснется и станет озираться. Но он сообразил, что испугает ее, она сочтет это дикостью. Он осторожно поставил стакан с водой на маленький ночной столик и откинулся на спинку стула.
Ему вдруг вспомнилась Сабина.
Он нечасто вот так с ней сидел. Тогда он еще не понимал, насколько хрупка жизнь, и принимал все как данное. Однажды такое, правда, случилось. У Сабины были серьезные проблемы с желудком, и он поссорился с Лили из-за того, кому сидеть у ее постели. С его эгоистичной точки зрения, Лили преувеличивала риск того, что дочка задохнется во сне от рвоты, но под конец он сдался. Они разделили дежурство, и он сидел у постели под утро.
Как сейчас.
Он опять сидит и наблюдает за дочкой. На этот раз он не злится. На этот раз он понимает, что детей надо любить в те мгновения, когда они с тобой.
Не дожидаясь тех, на которые рассчитываешь в будущем.
Настоящее – это все.
В этом и заключается тайна.
У него возник внезапный порыв. Он осторожно встал, наклонился вперед и легонько отвел ее волосы в сторону. Его пальцы коснулись теплого и нежного лба. Он осторожно поцеловал ее в лоб. Лишь коснулся его губами. Немного устыдился и выпрямился. Может, следует уйти? Может, следует проявлять бо́льшую осторожность теперь, когда она пришла к нему и начала любить его? Вероятно. Но это так трудно. Почти невозможно. Ничего нет прекраснее спящего ребенка. Он подошел к двери, открыл ее, обернулся и снова посмотрел на Ванью. Она слегка пошевелилась.
– Себастиан?
– Я только поставил тебе водички, – прошептал он.
Она явно не заметила поцелуя. Иначе ее голос звучал бы значительно более сурово.
– Который час?
– Скоро пять. Спи.
– М-м. Сегодня важный день.
– В каком смысле?
– Думаю, я сегодня получу ответ из США. Или завтра.
Себастиан оцепенел.
– Неужели ты туда поедешь? После всего, что случилось.
– Именно поэтому мне надо ехать. Спокойной ночи.
Он ненадолго увидел ее лицо, прежде чем она опять отвернулась.
– Спокойной ночи.
Значит, это все-таки была только мечта. Она больше никогда не будет здесь спать.
Она уедет.
Опять покинет его.
Анита Лунд пришла на работу рано. Как всегда. Еще до того, как большинство других сели завтракать. Даже до того, как они встали с постели. Она обычно приезжала около половины шестого. Это давало ей возможность минимум два часа избегать компании товарищей по работе. Это выражение она вообще-то ненавидела. Оно подразумевало людей, которые, с одной стороны, работают, а с другой – ведут себя по-товарищески, но никто не отличался ни тем ни другим, по крайней мере, в ее отделе. Для начала она с удовольствием пила кофе с молоком в пустой кухне третьего этажа. Раньше, будучи начальником, она имела для питья кофе собственный кабинет, но теперь, когда она сидела среди простых смертных, хороший вид перед ней открывался только на кухне. Она сидела там, обозревая остров Кунгсхольмен. Долгое время она, чтобы понаслаждаться утренним кофе, прокрадывалась в кабинет нового начальника, но после того, как ее там недавно застукали, идти туда она больше не решалась.
