– Эллинор Бергквист? – поинтересовалась Ванья, когда женщина вопросительно посмотрела на нее, явно слегка нервничая.
– Да.
– Меня зовут Ванья Литнер, – сказала Ванья и замолчала в ожидании реакции.
Фамилия у нее необычная, и если женщина перед ней замешана в событиях вокруг ее отца, потребуется много усилий, чтобы совсем не отреагировать. Ванья внимательно вглядывалась в нее. Она хорошо умела улавливать мелкие признаки, подмечать нюансы, моргание, перемену позы. У стоявшей перед ней женщины она не обнаружила ничего, кроме неподдельного удивления.
– Да?
– Вальдемар Литнер – мой отец, – продолжила Ванья, но вновь замолчала. Ждала и наблюдала.
– Но, простите, что вам, собственно, надо?
Из квартиры послышались вопль, крик «мама!», сообщение, что Хуго дерется, и немедленное опровержение: «Линнеа все врет!»
– Сейчас иду! Прекратите! – прокричала женщина вглубь квартиры и снова повернулась к Ванье.
– Вы имели какие-нибудь дела с Вальдемаром и мужчиной по имени Тролле Херманссон?
– Нет. Я не понимаю, о чем вы говорите.
Теперь в глазах и голосе напряжение, но, вероятно, в основном потому, что Линнеа громко оповестила всех, какой дурак Хуго, переключивший канал. Первая Эллинор оказалась не той Эллинор, в этом Ванья убедилась.
– Извините, значит, мне дали неправильный адрес, прошу прощения, – проговорила она, отступая на шаг назад.
Женщина лишь кивнула и захлопнула дверь. Снова послышался пронзительный вой, затем плач и голос Эллинор Бергквист, которая тоже ставила под сомнение умственные способности сына, поскольку тот для разрешения возникшего конфликта ударил сестру по голове пультом.
Ванья пошла вниз по лестнице. В Стокгольме остались две Эллинор. По стране – двадцать. Впрочем, ей не к спеху.
В США она все равно не едет.
Мехран доехал по синей линии до остановки «Фридхемсплан». По прямой, пересаживаться ему нигде не требовалось. Магазинчик находился при станции метро, это он знал, но точно не помнил, каким следует воспользоваться выходом. Он не был там десять лет и понял, что не может полагаться на воспоминания детства. То, что представлялось пятилетнему мальчику огромным расстоянием, теперь оказалось отрезком длиной метров сто, не больше.
Когда Мехран поднялся с перрона к широким туннелям, ведущим в разные стороны, он получил эсэмэс от Левана, который подтверждал, что праздник продолжается. Мехран сбросил сообщение. Его мысли занимали другие, более важные вещи.
Мехран знал, что магазин находится не возле больших выходов к самой площади Фридхемсплан – там он бывал много раз, – а возле одного из выходов поменьше. Он пошел по стрелке в направлении Мариебергсгатан. Название показалось ему каким-то знакомым.
Магазинчик он нашел быстрее, чем думал. Тот был втиснут в узкий туннель с серыми цементными стенами, прямо перед лестницей, ведущей в город. В трех грязных окнах с решетками виднелись написанные от руки объявления о скидках, а укрепленная стальным листом дверь была распахнута, чтобы показать немногим проходившим мимо людям, что магазин действительно открыт. Выглядел он не совсем так, как помнилось Мехрану. Поначалу тот не мог понять, что изменилось, но потом его осенило. Другими стали краски на вывеске. Тогда текст был написан ярко-красным цветом на красновато-желтом фоне. О чем возвещала вывеска, он не знал – читать он тогда еще не научился, но яркие краски в памяти сохранились, наверное, они напоминали ему о родине. Теперь же текст был написан черным по белому: «Минимаркет». Кратко и функционально, но не вызывало абсолютно никаких воспоминаний. Мехран осторожно ступил внутрь. Там пахло, как раньше: едкий запах метро, смешанный с пылью и чем-то сладким. Мехран огляделся. Кассу переместили ближе к выходу. За прилавком сидел мужчина лет пятидесяти в черном пуловере и читал газету. У него были короткие седые волосы и уже намечалась лысина. Мехран его не знал.
Он подошел и вежливо улыбнулся.
– Здравствуйте, а Рафи здесь? – спросил он на пушту, почти по старой привычке.
Мужчина оторвался от газеты и посмотрел на него непонимающе.
– Что ты говоришь? – донеслось в ответ по-шведски с сильным акцентом.
Пытаясь определить акцент, Мехран остановился на арабском, но на всякий случай перешел на шведский.
– Рафи. Рафи здесь?
– Я не знаю никакого Рафи.
– Он владелец этого магазина.
У мужчины сделался еще более непонимающий вид.
– Нет, владельцы – мы с братом.
Мехран кивнул. Ясно. Поэтому-то он давно ничего не слышал о магазине. Они его продали.
– Мы купили его у нескольких афганцев, – продолжил мужчина за прилавком. – Может, ты имеешь в виду их?
– Думаю, да. Рафи и Турьялай?
– Я не помню, как их звали, но думаю, их было трое.
Мехран кивнул. Все правильно. Третьим был Саид.
– А третий, его звали Саид? – на всякий случай спросил он.
Мужчина пожал плечами.
– Не знаю. Всем этим занимался брат. Они твои родственники?
– Вообще-то нет. Мой отец дружил с Саидом.
Мужчина отпил кофе из стоявшей перед ним чашки.
– Брат возился с ними целую вечность. Они ему не нравились. Устраивали путаницу. Ругались с нами, ругались между собой.
Мехран поразился. Саид и остальные помнились ему совсем не такими.
– А вы знаете, из-за чего они ругались?
– Думаю, они не сходились в том, продавать или нет. Колебались, то туда, то сюда. Мы уже думали, сделка не состоится. Но вдруг они просто позвонили. Тогда все решилось за день. Мы были страшно удивлены. Мы ведь уже даже начали искать другой магазин.
Мехран внезапно почувствовал, что у него пересохло во рту. История, рассказанная мужчиной, никак не вязалась у него с собственным представлением о Саиде и двоих других. Они же дружили. Были родственниками, правда, дальними, со стороны жены Саида, но тем не менее. Они ведь держались вместе? Он всегда так думал. Неужели существовал конфликт, который он, будучи ребенком, не уловил? Такое возможно. Но тогда Шибека ему об этом когда-нибудь обязательно рассказала бы. Она в последние годы почти ни о чем другом не думала. Здесь что-то не сходится.
– Как долго вы уже владеете магазином? Если это, конечно, не секрет.
Мужчина улыбнулся и откинулся на спинку потертого офисного стула.
– Лично я считаю, что слишком долго. По-моему, девять лет, но брат знает обо всем этом больше. Если хочешь, я могу ему позвонить.
– Да, пожалуйста. Если у вас есть время.
– Я похож на человека, у которого слишком много дел? – сухо ответил мужчина, оглядывая пустой магазин.
