Замечательно! И как на такое отвечать?
– А ты всегда буравишь людей таким рентгеновским взглядом?
Он смеется, но дружелюбнее от этого не кажется.
Какое-то мгновение мы с ним стоим молча. Я тянусь к двери, но он опережает меня, открывает дверь и, придерживая ее, пропускает меня вперед.
– Комната отдыха учеников продвинутого уровня. – Эш обводит помещение рукой.
Я слегка расслабляюсь. Эта комната с полыхающим в камине огнем, роялем и огромным окном, через которое льется свет, кажется мне самой приятной из всех, в которых я пока что побывала. Вокруг камина стоят уютные диваны и большие кресла с подставками для ног возле журнальных столиков. Комната такая же роскошная, как и все остальные помещения, но она выглядит обитаемой.
Подхожу прямо к панорамному окну, самому большому из всех, что я видела в этом замке, и прижимаю ладонь к прохладному стеклу. Внизу, в брызгах солнечного света, под покровом дубовых листьев пасутся или лениво дремлют несколько коров. Они напоминают мне коров, которых держит семья Бена, приятеля Эмили.
…Мы с Эмили выходим на центральную площадь Пембрука, очень напоминающую типичный вид Коннектикута с открытки: дома в викторианском стиле, кирпичные фасады магазинов и вывески, расписанные вручную. Этим поздним субботним утром люди выгуливают собак, закупают продукты на фермерском рынке посреди площади и роются в сокровищах антикварной лавки.
– Что вы с Беном сегодня делаете такого важного, что ты не можешь пойти в кино? – спрашиваю я Эмили.
Она пожимает плечами, отводя от меня взгляд.
– Ничего особенного. Тусуемся у него дома.
Я останавливаюсь напротив закусочной «У Люсиль», якобы лучшей в Пембруке, а на самом деле единственной в городке.
– Ничего особенного? И это говорит девчонка, которая за последние две недели пересказала мне абсолютно все, что касается Бена?
– По-моему, он хочет мне кое-что показать.
– Что?
Щеки Эмили розовеют.
– Ничего особенного.
Я усмехаюсь.
– Умение расстегивать твой лифчик?
Лицо Эмили становится пунцовым, и я не могу сдержать улыбку.
– Нет, дуреха! Ты же знаешь, он меня еще даже не целовал.
Я шевелю бровями.
– Что ж, попробую угадать.
Она бросает взгляд на других пешеходов – все до одного нам хорошо знакомы – и угрожающе шипит:
– Даже не вздумай!
Изображаю глубокую задумчивость.
– Гммм. Так, посмотрим. Может, Бен Эдвардс хочет, чтобы ты…
– Он хочет, чтобы я помогла ему подоить коров, понятно? – кричит Эмили.
Смотрю на нее, вытаращив глаза от изумления.
– Постой, дай-ка разобраться. Эмили Бэнкс, которая любую грязь воспринимает как злейшего врага, которая в прошлом году явилась на выпускную тусовку у костра в чаще леса в туфлях на высоких каблуках, собирается возиться на ферме?
– Заткнись. Это не смешно. – Но она уже широко улыбается.
– Я бы поспорила, – изрекаю я, трясясь от еле сдерживаемого смеха.
Она тоже пытается сдержаться, но сдается, и вот мы обе уже хохочем во все горло.
– Вы так и собираетесь, как дурочки, торчать у меня перед дверью, загораживая вход платежеспособным клиентам, или все-таки зайдете и отведаете клубничных пирожных? – спрашивает Люсиль, открывая дверь в закусочную. Ее седые волосы, заплетенные в растрепанную косу, свисают через плечо.
– Клубничные пирожные! – визжит Эмили.
Люсиль скрывает улыбку. Она крестная Эмили и прекрасно знает, что клубничные пирожные – ее любимое лакомство.
– Заходите, пока не выпустили все тепло. – Она загоняет нас внутрь.
– Ты по нам соскучилась? – спрашиваю я, целуя ее в щеку.
– Почти как по геморрою, – говорит она, ведет нас к нашему любимому столику у окна и снимает с него табличку «зарезервировано»…
Разглядывая коров, я чувствую на себе взгляд Эша.
– Лейла сказала, тебя не готовили к поступлению в эту школу.
Улыбка сходит у меня с лица, и я тут же осматриваю комнату. Здесь только одна дверь – та, через которую мы вошли.
– А Лейла еще думала, что я прикидываюсь.
– Это так? – спрашивает он, и его наглый взгляд делается еще и агрессивным.
Я пожимаю плечами и отворачиваюсь назад к окну, стараясь держаться небрежно, хотя сердце у меня бешено колотится.
– Интересно, – замечает он.
– Что интересно? – спрашиваю я, нарочито выделяя слово «что».
– Что тебя не готовили.
Смотрю ему прямо в глаза.
– Я этого не говорила.
– Говорила, – утверждает он. – Если бы тебя подготовили, но ты стратегически притворялась, что это не так, ты бы ни за что не привлекла мое внимание к этому факту. Ты бы продолжала играть взятую на себя роль. А еще у тебя сердце забилось быстрее, когда я начал задавать вопросы, и ты отвела взгляд.
Я хмурю брови.
– Откуда ты знаешь, что у меня сердце забилось быстрее?
– По вене у тебя на шее.
– Держись подальше от моей шеи, – возмущаюсь я совсем в духе Эмили.
Он усмехается.
– А еще ты едва заметно покачала головой, давая понять, что твой ответ – нет. И ты часто дышала ртом, а не носом, что указывает на волнение. – Он замолкает и ждет, пока я подберу челюсть с пола. – То, что ты умеешь делать с именами – раскладывать их по полочкам и определять по ним людей, – я умею делать с языком тела.
– Ясно… – После такого анализа мне как-то не хочется больше с ним разговаривать.
– Ты соседка моей сестры. У него на лице все то же обманчиво доброжелательное выражение. – Не лги мне, я все равно об этом узнаю.
– Это угроза?
– Пока нет, но может стать.
Я тру лицо руками.
– Знаешь что? Я, наверное, пойду обратно в столовую.
– Обеденный зал, – поправляет он.
Грудь у меня поднимается немного чаще, и я уверена, Эш это заметил. Поэтому я отворачиваюсь от окна.
– Тебе здесь не нравится, – говорит он, и я замираю. Чертовски бесит его способность читать меня, как открытую книгу. – Если бы ты не раскрывала свои карты всем подряд, тебе бы, наверное, здесь больше понравилось.
– Мне бы здесь больше понравилось, если бы все в этой школе были менее жутковатыми, – раздраженно огрызаюсь я, отчего его улыбка становится только шире. – И прекрати так улыбаться. Если кто и должен вести себя менее вызывающе, так это ты со своим злорадством.
