Эш одобрительно кивает.
– Веди себя вот так. Именно так, и ты здесь выживешь.
Затем он хватается за ветку перед собой и перескакивает на нижнюю. Я повторяю его движения, но держусь только одной рукой.
Он смеется. Я тоже.
– Давай вниз наперегонки? – предлагает он.
Он не успевает договорить, как я уже начинаю движение.
Мы молниеносно достигаем лиан. Я оказываюсь там на долю секунды раньше, чем он. Со злорадством смотрю на него, поскольку говорить так близко к земле никак нельзя.
Эш хватает лиану, на которой я повисла, и дергает ее по направлению к себе. Выставляю руку вперед, чтобы предотвратить столкновение, и упираюсь ладонью ему в грудь. Между прочим, не могу не заметить, что она мускулистая. Чувствую, как под льняной рубашкой колотится его сердце.
Его теплое дыхание касается моей холодной кожи, и по шее у меня пробегают мурашки.
– Охранники снова готовятся к смене караула, – шепчет он мне на ухо. – И как только она начнется, мы встанем по обе стороны двери и проскользнем за штору. Потом, когда охранник раздвинет штору, чтобы выйти, мы пройдем за ним вдоль стены. Если не будешь шуметь или дергать ткань, нас никто не заметит.
Все мои мысли о нашей близости, его дыхании и прикосновении моих пальцев к его груди испаряются, и я быстро опускаю руку.
– Это ужасный план, – шепчу я. – Почему бы просто не подождать, пока охранник пройдет через двор, и не проскользнуть за штору потом?
– Потому что так у нас будет недостаточно времени, прежде чем следующий охранник займет пост у двери.
– Ты же говорил, в полночь число охранников сокращается.
– Их число никогда не сокращается. Просто происходит смена караула. Их меньше на постах, потому что они меняются местами, а не потому что идут отдыхать.
Я отстраняюсь и смотрю на него в упор – пускай знает, что я считаю его козлом, поскольку он меня дезинформировал. Он подмигивает и безмолвно опускается, перебирая руками, вниз по лиане и спрыгивает с высоты последних нескольких футов на лужайку. Я поступаю так же и с неохотой следую за ним к тяжелой шторе, которая закрывает дверь во двор.
Он встает с одной стороны, я с другой. Подражаю его движениям и проскальзываю за штору, плотно прижимаясь спиной к шероховатой каменной стене, стараясь держаться как можно дальше от входной арки.
Проходят минуты, и мое дыхание замедляется, но в животе как будто все ходуном ходит. Затем раздается звук приподнимаемой щеколды, и каждый волосок у меня на теле тут же встает дыбом. Дверь защелкивается, и ткань шевелится. Я проскальзываю в арку и задерживаю дыхание в темноте, боясь, что стоит мне хотя бы моргнуть, как охранник тут же услышит и проткнет меня мечом. Правда, я никогда не видела, чтобы они носили мечи, но мало ли.
Прежде чем Эш открывает дверь, проходит пять ужасных секунд. Поспешно захожу внутрь. Как только дверь закрывается, бегу к лестнице, но Эш останавливает меня. Он отодвигает мои волосы и шепчет мне прямо в ухо:
– Так тебя поймают. Иди до конца дальнего правого коридора, а потом по той лестнице наверх. Держись левой стены. – Он накидывает мне на голову капюшон и отпускает меня.
Сразу же бегу в указанном направлении. Сапоги глухо стучат по каменному полу. Коридор, по которому Эш советовал идти, почти полностью утопает в темноте, поэтому мне трудно ориентироваться. Я бы предпочла пробежать весь путь, но приходится перейти на быструю ходьбу, чтобы звук шагов стал тише. Папа всегда говорил, что когда торопишься и шумишь, рискуешь не заметить того, что творится вокруг. Прижимаюсь к левой стене, как велел Эш. И хотя в коридоре холодно, от переизбытка адреналина у меня потеют руки.
На полпути по длинному коридору тени впереди кажутся другими, темнее. Я останавливаюсь и бросаю взгляд через плечо. Там никого нет, повсюду тихо. Прищурившись, смотрю на темное пятно впереди и пытаюсь понять, что это такое. Оно не двигается и не подает никаких признаков жизни, но ведь на полу в этом коридоре ничего не должно быть. Лейла водила меня по нему, и здесь было совершенно пусто: никакой мебели, ковров или гобеленов. Дюйм за дюймом продвигаюсь вперед совершенно бесшумными шагами.
Проходя последние пару футов, задерживаю дыхание. Осторожно касаюсь длинного предмета носком сапога, и он слегка поддается, но не слышно ни звука. Сощурившись, напрягаю глаза и наклоняюсь – и вот тут-то я понимаю, на что смотрю. Ноги. Мой сапог коснулся чьей-то ноги. О нет! Нет. Протираю глаза. Быть не может.
Пробираюсь вдоль тела. В висках бешено стучит кровь. Насколько я могу судить по одежде, это парень, он лежит на спине. А что-то… «О боже, это нож, – ужасаюсь я. – У него из груди торчит нож!» Продолжаю таращиться, не в силах отвести взгляда, и тут до меня доходит, что спереди тело совсем темное, а ведь рубашки школьной формы белые…
– Кровь, – едва слышно выдыхаю я. В горле чудовищно сухо.
Встаю на колени рядом с ним, с трудом сохраняя равновесие, и заставляю себя протянуть руку к его шее. Пальцы дрожат, обнаруживая то, что я ищу: кожа холодная, пульса нет. Длинные волосы липнут к его щекам. «Длинные волосы… О боже, это приятель Маттео из обеденного зала». Оглядываюсь в поисках ответов на свои вопросы, в поисках помощи. Здесь никого и ничего нет. Мертв. Он мертв. Мысли крутятся вокруг этого, и у меня темнеет в глазах. На секунду мне кажется, что я вот-вот потеряю сознание.
Открываю рот, чтобы позвать на помощь, но замираю, не издав ни звука. Мне некого звать. Если я приведу охранника, вполне вероятно, он решит, что это сделала я. Не говоря уж о местной системе наказаний – око за око. Еще раз в отчаянии оглядываюсь, как будто ответ может выскочить из темноты.
Встряхиваю головой, пытаясь привести мысли в порядок. Я не могу здесь оставаться. Если меня застукают возле трупа, это будет в тысячу раз хуже, чем если я сама позову охранника. Не говоря уж о том, что меня может поймать убийца. Нет никакой гарантии, что тот, кто это сделал, не затаился где-нибудь поблизости.
Меня тут же посещает пугающее ощущение – как будто у меня за спиной что-то опасное. В детстве я всегда пулей вылетала из подвала, почувствовав такое. Я встаю. Меня мутит при мысли, что придется оставить его в темноте, в луже крови, но я боюсь остаться. «Кого я могу…»
Лейла. Лейла скажет, что делать.
Бегу вдоль стены, подгоняемая страхом, двигаясь быстрее, чем это можно делать в целях безопасности, и ныряю на лестничную клетку. Внимательно отмечаю каждую деталь: потертую третью ступеньку, камень странной формы у потолка, тишину. Пробираюсь наверх по лестнице, прислушиваясь изо всех сил и внимательно разглядывая каждую тень.
Выглядываю из-за угла и вижу, что в коридоре третьего этажа пусто. До двери в мою комнату еще далеко. Но теперь, когда я значительно ближе к ней, я должна идти. Бежать. Я должна бежать. На секунду закрываю глаза, делаю вдох и выбегаю с лестницы. Проскальзываю к двери и трясущимися руками открываю ее. Ныряю в комнату. Сердце бешено стучит в груди, и когда я уже готова закрыть дверь, вижу, как по другой лестнице поднимается охранник с крестообразным шрамом. Он встречается со мной взглядом именно в тот момент, когда я закрываю дверь. Вот черт!!!
