Коннер смотрит на Блэквуд. Ее взгляд по-прежнему суров.
– Это не тебе решать, – говорит она.
– Еще как мне, черт возьми… – Я повышаю голос.
– Нет, – отрезает она. – Твои родственники, как и всех остальных учеников, подписали документ, когда тебя приняли в школу, который оставляет за Академией право решать, что происходит с тобой на этой территории. Я сама решу, кто виновен. Точно так же, как определю степень свободы, предоставляемой тебе во время расследования. И уж точно я сама решу, когда ты сможешь уехать. Так что на твоем месте я бы замолчала, пока я также не решила, что ты проявляешь неуважение и что тебе следует провести ночь в темнице, чтобы обдумать свое поведение.
Я вздрагиваю. От мысли о том, что я оказалась в ловушке в обществе смертельно опасных ребят из тайного общества и все зависит от решений Блэквуд, у меня перехватывает дыхание.
Блэквуд строго смотрит на меня.
– Можешь возвращаться на занятия, Новембер. Но этот разговор вовсе не окончен. Тебе также придется некоторое время ходить на уроки без Лейлы.
Я замираю, охваченная беспокойством о судьбе Лейлы и о том, что планирует Блэквуд. Хотелось бы спросить, но уверена, что не получу ответа.
– И прими мои поздравления, – продолжает Блэквуд. – Ты первая ученица за всю современную историю школы, которая в первую же неделю получила три метки. Будь готова к наказанию.
Меня мутит, поэтому я быстро поднимаюсь на ноги. Жду не дождусь, когда смогу покинуть этот кабинет.
Блэквуд делает паузу.
– Впрочем, если ты виновна в смерти Стефано, твое наказание уже определено.
Глава двенадцатая
Лейлы по-прежнему нигде нет, а уже поздний вечер. С каждым часом во мне нарастает беспокойство. Я размазываю остатки ужина по тарелке и ерзаю на стуле за круглым столом в нашей гостиной. Куда бы я сегодня ни ходила, охранники зорко следили за мной. Кроме того, я так нервничала, что никак не могла обдумать то, что видела и что происходит вокруг.
Дверь в апартаменты распахивается, и я резко вскидываю голову. Вот только это не Лейла, а Эш. Мгновенно вскакиваю, едва не опрокинув стул.
– Ты сошел с ума? – шиплю я. – Тебе не кажется, что прийти сюда сейчас – худшее из всего, что ты мог придумать, особенно без Лейлы, да еще в день, когда всех допрашивают? – Его появление настолько ошеломило меня, что это явно слышно по моему голосу.
– Возможно. Только если бы я был из тех, кого легко поймать. Но, к счастью, я не из их числа, – отвечает Эш. Я вся на нервах, а он спокоен. – По крайней мере, так было до тех пор, пока кое-кто не поговорил с директором, после чего я получил три метки. – Он минует диван и камин и останавливается в нескольких футах от меня.
Я потираю лоб. Вспоминаю, как Коннер спросил, говорил ли мне Эш, куда идти, и спрашиваю себя, не имеет ли Эш отношения к убийству. Мог ли Эш подставить меня?
– Ты же знаешь, я не умею врать, у меня на лице все написано.
– Значит, ты не лгала во время допроса?
– Ну…
Он смотрит на меня, как будто я открытая книга.
– Ты лгала о себе, но не обо мне?
Я беспомощно мнусь.
– Все было не совсем так…
Эш приближается на шаг, и я вдруг остро осознаю, что за спиной у меня стол и окно и мне некуда бежать, если возникнет такая необходимость.
– Насколько я понимаю, ты не оказала мне любезность и не сказала Блэквуд, что я пошел в мужское общежитие, а никак не в сторону коридора, где ты нашла труп Стефано.
Чувствую, как кровь отливает у меня от лица.
– О боже, ты ведь не сказал ей, что…
Раздается легкий стук в дверь, и мы оба поворачиваемся.
– Можно войти, мисс? – доносится из-за двери голос Пиппы, и когда щеколда начинает приподниматься, в голове у меня только одна мысль: «Не дай бог она слышала, как Эш только что сказал, что я видела труп».
Эш скрывается у меня в спальне, а я сажусь за стол и пытаюсь выглядеть как можно более естественно, снова ковыряя еду в тарелке, как делала до его прихода.
– Ах, вы еще не закончили, – замечает Пиппа. – Я только расстелю кровать и налью вам свежей воды…
– Нет, я уже поела, – быстро говорю я и встаю. Улыбаюсь, чтобы смягчить нервозность поспешного ответа. – Пожалуйста, забери тарелки. И не нужно стелить мне постель. Я сама.
Она колеблется, ставя остатки моего ужина на серебряный поднос.
– Это займет всего минуту…
– Нет, правда не надо, – я улыбаюсь до тех пор, пока она не закрывает за собой дверь.
Бегу к себе в спальню, сердце стучит со скоростью мили в минуту, и тут я обнаруживаю, что Эш развалился у меня на кровати, заложив руку за голову.
Другой рукой он касается стакана с водой на прикроватном столике.
– Надо было позволить ей налить воды. Вообще-то она у тебя кончается.
Открываю рот от удивления.
– Что ты… Что ты делаешь?
Видимо, мой вопрос его забавляет.
– Разговариваю с тобой.
– Как ты можешь оставаться таким спокойным? Ты хоть понимаешь, в какой ситуации мы оказались?
Слова, которые я только что выпалила, приводят меня в изумление. Обычно что-то подобное я слышу от Эмили в свой адрес.
Эш опирается на локоть, всем своим видом выражая полнейшую расслабленность.
– Я понимаю больше, чем ты. Но если дергаться, как сгусток нервной энергии, лучше не станет.
– Ну да, а впустить сюда Пиппу, когда ты развалился у меня на кровати, было бы отличной идеей. Из-за тебя мы оба могли бы опять вляпаться в неприятности, – раздраженно говорю я.
Он встает.
– Странно, я не думал, что ты боишься риска.
Я прикусываю нижнюю губу.
– Обычный риск? Я всегда готова. Риск со смертельным исходом? Ни за что.
Эш обходит меня и запирает дверь спальни, и я тут же осознаю свою ошибку. Я добровольно отослала Пиппу прочь и осталась с ним один на один, а ведь у меня есть все основания относиться к нему с подозрением.
Он вскидывает брови, и я догадываюсь, что беспокойство по поводу пребывания с ним в запертой комнате, должно быть, написано у меня на лице.
– Тогда что ты делаешь в этой школе? Здесь мы постоянно рискуем жизнью.
Эш стоит так близко, что если бы я захотела, то могла бы пересчитать все его длинные ресницы. И когда на мгновение у меня перехватывает дыхание, он, вне всякого сомнения, замечает это.
– Ты знаешь, что я имела в виду, – говорю я как можно тверже.
– Нет, не знаю.
