У меня в голове проносятся не менее десяти вещей, которые я хотела бы от него скрыть.
– Да вроде нет, – говорю я.
Он смотрит на меня так, словно отказывается принять такой ответ.
– Почему бы нам не поговорить о твоей дружбе с Ашаем? – медленно произносит он.
Ненавижу эти размытые наводящие вопросы. Я предпочитаю прямолинейную манеру Блэквуд.
– Где директор Блэквуд?
– Не здесь, – говорит Коннер, но ничего не объясняет.
Откидываюсь на спинку дивана, стараясь создать впечатление, что чувствую себя вполне комфортно и мне нечего скрывать.
– Что вы хотите знать?
– Вы с Ашаем много времени проводите вместе, – он будто призывает меня поспорить.
– Он брат моей соседки по комнате. Мне было бы трудно избежать его общества, даже если бы я этого хотела.
– А ты этого хочешь?
Нет ничего хуже этих игр разума.
– Да не особо.
– Потому что считаешь его привлекательным?
– Вы же слышали, как я говорила об этом директору Блэквуд, – непринужденно отвечаю я, как будто это все, что имеет какое-то значение.
– Но я не поверил тебе, когда ты это сказала, – говорит Коннер, и я на краткий миг задерживаю дыхание.
– Вы шутите? – возражаю я немного бодрее. – Эш даже слепому покажется привлекательным.
– Я не спорю насчет его внешности. Я просто говорю, что не верю в то, что это заставило тебя покинуть комнату во время комендантского часа.
Непроизвольно бросаю взгляд на дверь. Уверена, он это заметил и интерпретировал как желание оставить его вопрос без ответа.
Он ждет.
Я вздыхаю, стараясь показать ему свою готовность рассказать то, что он хочет знать.
– Вы говорили, вас беспокоит, что я могу начать отставать по истории. Ну, я склонна к соперничеству, как и все здесь, и не хотела бы плестись в хвосте. Я заметила, что Эш превосходный аналитик, и хотела уговорить его позаниматься со мной.
Коннер обдумывает мои слова.
– Гм-м-м. Понятно. Скажи-ка, как ты возвращалась к себе той ночью после того, как вы разошлись?
Вот блин! Эш ошибался: я провалила первый допрос.
– Когда я говорила с вами и директором Блэквуд, мы уже…
– Проведи меня шаг за шагом, – просит Коннер и откладывает ручку, чтобы пристальнее следить за мной.
Делаю глубокий вдох, пытаясь замедлить сердцебиение, но это не помогает.
– Как только я вернулась в здание, я шла очень быстро. Я…
– Через какую дверь ты вошла?
– Через дверь в восточном конце двора с лианами.
– Ага, продолжай. Поподробнее, пожалуйста.
– Как я уже сказала, я шла очень быстро, потому что знала, что уже поздно, а больше, в общем-то, и нечего рассказывать. Я поднялась по лестнице и пошла по коридору. А когда входила в комнату, меня заметил охранник, – я стараюсь поддерживать спокойный тон и не позволять рукам трястись.
– Когда я сказал поподробнее, я имел в виду подробности, Новембер, – резко говорит Коннер. – Что за лестница? Какой коридор?
Такое чувство, что температура у меня вдруг подскочила градусов на десять. Я закатываю рукава.
– Коридор, в котором расположены мои апартаменты, а лестница – та, что ведет от двери во двор.
Остается только надеяться, что, поскольку я начала с правды, он не поймет, что я вру.
– Мы с Блэквуд допросили охранника, который тебя видел, – говорит он, и у меня ладони покрываются потом. – И к несчастью для тебя, той ночью охранник обходил женское общежитие не с той стороны, с которой он делает это обычно. – Он произносит это таким тоном, как будто собирается нанести мне удар ниже пояса.
Я прилагаю сознательное усилие, чтобы сидеть смирно и не дать ему увидеть, как я нервничаю.
Коннер молчит, растягивая паузу, зная, что я внимательно ловлю каждое его слово.
– Как правило, охранник заходит в общежитие с западного конца коридора. Но той ночью он поднялся по восточной лестнице и зашел с восточного конца. – Коннер улыбается. – По той самой лестнице, по которой ты якобы возвращалась к себе. Если бы ты действительно шла по той лестнице и по тому коридору, ты оказалась бы прямо перед ним. Или ты рассчитываешь, что я поверю, будто ты была с ним на этой лестнице, однако шла так тихо и скрывалась так тщательно, что он тебя не увидел и не услышал?
Сердце колотится в груди, но я молчу. Я уже знаю, что, если тебя поймали, лучше помалкивать, вместо того чтобы прикрывать одну ложь другой.
– Ну?
– Не знаю, – говорю я и чувствую, как у меня над верхней губой собираются капельки пота.
– Не знаешь или лжешь? – спрашивает он, и его надменный тон приводит меня в ярость.
Я никак не могу собраться с мыслями.
– Странно, что охранник, который каждую ночь ходит по одному и тому же маршруту, вдруг решил изменить привычный распорядок, – говорю я, чтобы сбить его с моего следа, однако, сказав это, понимаю, что это и впрямь выглядит странным.
Надменность Коннера исчезает, как будто я сорвала его любимую игру. Он слегка прищуривается.
– Это никак не влияет на то, что он шел по лестнице, на которой тебя быть не могло.
– Прошу прощения, но я не знаю, как вам это объяснить. Я точно так же, как вы, ничего не понимаю. Может быть, вам стоит еще раз допросить охранника. Возможно, он вам не все рассказал.
Еще несколько секунд мы смотрим друг на друга, и я нутром чую, что хоть я и выиграла этот раунд, схватка только начинается. Коннер почуял кровь и сейчас думает, что я виновна. Учитывая, сколько я наврала, я его не особенно виню.
Он кладет папку на бордовую подушку и поправляет блейзер, смахивая с плеча пылинку. Когда он снова начинает говорить, его голос кажется ровным и спокойным.
– Расскажи мне о своем конфликте с Маттео.
– Да тут и рассказывать нечего. Он меня ненавидит, и я не понимаю почему, – с облегчением выдаю я чистую правду.
– Меня удивляет, что ты этого не понимаешь, учитывая, кем вы приходитесь друг другу.
Сердце совершает неровные скачки.
– Что вы только что сказали?
Эш и Лейла правы. Пусть я здесь никого не знаю, но это не значит, что никто не знает, кто я такая.
Коннер глядит на меня.
– Не отвлекайся, Новембер. Я сказал, меня удивляет, что ты этого не понимаешь, учитывая, как вы относитесь друг к другу. Я слышал о вашем небольшом столкновении во дворе сегодня.
Бросаю на Коннера косой взгляд. Он вовсе не это сказал. Вполне вероятно, он все знает и пудрит мне мозги, чтобы посмотреть, как я отреагирую.
