– Нет. Как правило, когда просишь Стратега назвать характеристику своей Семьи, в ответ получаешь какое-нибудь саркастическое замечание. Я тебя просто проверял. Я начал подозревать, что с тобой что-то не так, когда ты дала серьезный ответ.
– Ну вот, теперь понимаешь, о чем я?
Он встает и ходит вокруг ковра перед камином. Так и слышу, как он мысленно прокручивает наши беседы и ищет несоответствия. Проходит целая минута, и он поворачивается ко мне. На лице у него серьезное выражение.
– Твое поведение соответствует тому, что ты говоришь, но как, черт возьми, ты сюда попала? Нас начинают готовить еще в том возрасте, когда мы и говорить-то не умеем, и берут далеко не всех. Сюда попадают только лучшие. Иногда делают исключение для правящих Семей и их первенцев. Но если бы ты принадлежала к такой Семье, все бы знали, кто ты, пусть даже ты была бы совсем дальней родственницей.
– Нет, я не из их числа.
– Знаю.
– И есть вещи, которым меня не обучали.
– Да. Очевидно. Но это очень странно. – Он по-прежнему серьезен и снова пристально рассматривает меня.
– Хватит на меня так смотреть, Эш. Я готова рассказать тебе все, что ты хочешь знать, просто спроси.
В ответ – ни ожидаемого колкого замечания, ни смеха.
– Ты уверена, что ты из Семьи Медведей?
– Ну, мама была итальянкой… и, да, теперь я бы сказала, она точно Медведь. По крайней мере, судя по играм, в которые мы играли. Но мой папа – американец.
– Американец? – переспрашивает Эш, как будто это слово оставляет у него во рту неприятный вкус. – Но все равно Стратег?
– Честно говоря, когда я только приехала сюда, я так не думала, – отвечаю я. – Он просто обычный человек. Но раньше он работал в разведке, так что…
Эш издает стон и качает головой.
– Что такое? – спрашиваю я.
– В разведке? Новембер, твой отец – Стратег. Пожалуйста, скажи мне, что ты это понимаешь. – Он в напряжении смотрит на меня. – Разведчик – самое частое прикрытие для нашей… деятельности, если нас когда-нибудь на чем-нибудь поймают.
Хмуро свожу брови. Если преподнести это так, все встает на свои места. По правде говоря, это более чем очевидно. Но мысль о том, что папа все эти годы врал мне, вовсе не кажется забавной.
Эш снова садится рядом со мной.
– В Америке есть Стратеги, но мы не склонны там селиться. Я тебе уже говорил, что большинство Семей зародились в Европе, в Средиземноморье и на Ближнем Востоке. Не то чтобы такого никогда не бывало, просто это редкость. Мы выполняем порученную нам работу, а затем возвращаемся назад к Семье. Если бы аристократка из Семьи Медведей сбежала в Америку, я бы об этом слышал. Разразился бы жуткий скандал. – Он замолкает. – Маттео ведь узнал твою мать, да?
Я киваю. Я уже нарушила священное первое правило Блэквуд, но все еще ничего не знаю о своих родных, кроме того, что, судя по всему, я вообще их не знаю.
– Так, подожди, давай по порядку. Начнем сначала.
– Сначала?
– Я правильно понимаю: вы – тайное общество?
– Мы, Новембер, – мягко поправляет Эш. – Ты к нему тоже принадлежишь. – У него на лице написано изумление. – Да, наверное, многие нас так и назвали бы.
– И… мы – наемные убийцы? – Я едва не давлюсь этим словом.
– Когда это требуется, но мы нечто гораздо большее. Конечно, мы бываем эгоистичны и соперничаем с другими, продвигая собственные цели. Но мы также помогаем миру избежать катастрофы. Большинство людей смотрят в будущее, даже не задумываясь о циклическом характере истории, и неизбежно воссоздают одни и те же катастрофы снова и снова. Стратеги останавливают механизмы, создающие эти катастрофы.
Я киваю и перескакиваю к следующему вопросу, пока он не перестал отвечать, потому что впервые с тех пор, как я сюда попала, кое-что увиденное в этой школе обретает смысл.
– Значит, в каждой Семье есть своя система, так? Различная работа среди Стратегов: управляющие, лидеры, слуги, охранники?
– Да, – медленно говорит он. Он выглядит иначе – как будто в кои-то веки находится в настоящем, а не на пять шагов впереди. – Количество Семей Альянса Стратегов выросло после того, как они перестали работать на правителей своей империи и обрели независимость. Все должны были вносить вклад, чтобы Семьи функционировали и оставались тайной.
– А что насчет нас, что насчет тех, кто учится в этой школе? – спрашиваю я.
– Поверить не могу, что мы об этом говорим, – бормочет он, обращаясь скорее к самому себе, чем ко мне. – Мы – сердце Альянса Стратегов, лучшие из наших Семей.
Я слышу его, но мне по-прежнему кажется, что он говорит о ком-то другом, не о моей семье, не обо мне.
– Лейла что-то говорила о том, что первенцы глав каждой Семьи унаследуют пост родителей. Значит, Стратегом нужно родиться, так?
– Ну, большинство из нас родились Стратегами, да. Но глава любой Семьи может одобрить зачисление чужого человека в наши ряды, – говорит Эш.
Обдумываю его слова.
– И ты сказал, что нас с Лейлой, скорее всего, сделали соседками по какой-то причине?
– Ну… – он на секунду замолкает. – Говоря это, я имел в виду, что Медведи и Волки, как правило, неплохо ладят, и вполне вероятно, что наши родные могли заключить какой-нибудь союз. Но я уже не так в этом уверен.
У меня в памяти возникает образ папиного любимого ножа с рукояткой в форме серебряного волка. Он говорил, этот нож подарил ему лучший друг детства, с которым они вместе росли в штате Мэн. Но теперь я уверена, что рассказы о его детстве в Мэне – вранье.
– А когда ты спросил меня, какова моя позиция: за, против или нейтралитет? – говорю я, толком не объясняя, что именно меня интересует.
Эш шумно выдыхает.
– Это сложно.
– Но важно, и я должна это знать, – замечаю я.
Он молчит секунду.
– Я не стану пересказывать тебе нюансы политики Семей, потому что это займет всю ночь. Но могу сказать, что есть Семьи и отдельные личности, которые поддерживают ограничение деятельности Львов, что, в общем и целом, означает ограничение их власти, посредством силы, если придется. И ты, наверное, сама можешь догадаться, что означают «нейтралитет» и «против». Семьи Альянса Стратегов не регулируют друг друга – это не в наших правилах. Но у нас никогда еще не было такого дисбаланса сил.
Я открываю рот, чтобы задать очередной вопрос, но Эш прерывает меня.
– Тот факт, что тебя приняли, просто ошеломляет. Как человеку, который вообще ничего не знает о Стратегах, удалось сюда попасть?
Я качаю головой.
– Честное слово, не знаю. Я пытаюсь это понять с тех пор, как оказалась здесь. – Я чувствую себя уязвимой, но при этом так, как будто стала ближе к нему. – Так что, теперь, когда ты знаешь правду, могу я тебе доверять?
