Блэквуд переводит глаза на меня.
– Новембер, ты разбила стакан у себя на прикроватном столике за день до убийства охранника?
О нет!
– Да.
Она откидывается назад, как будто знает, что победа уже за ней.
– Лейла помогала тебя прибраться?
Пиппа видела, как Лейла помогала мне. Этого никак не скроешь.
– Да.
– Ты видела, как Лейла взяла себе осколок стекла? – спрашивает Блэквуд, складывая руки.
– Взяла себе? Нет, точно нет, – возражаю я.
Блэквуд поправляет кружева на рукаве рубашки.
– Охраннику, который был убит перед вашей дверью, перерезали горло осколком стекла, – говорит она, и я почти уверена, что если бы я была склонна к обморокам, сейчас был бы подходящий момент. – А за весь год во всей школе разбился только твой стакан.
Я вижу, что Лейла испугана.
– Итак, ты взяла себе осколок, Новембер? – спрашивает Блэквуд.
– Нет, – торопливо отвечаю я.
– Значит, остается лишь заключить, что это сделала Лейла.
– Она этого не делала, – говорю я. – Лейла не брала стекло. Я тоже не брала. Но я уверена, что это не Лейла.
Я знаю, что это не поможет, что у меня нет никаких доказательств, но я не могу просто сидеть сложа руки, позволяя Блэквуд загнать ее в угол.
– Как бы я ни хотела и дальше слушать твою бесконечную болтовню, Новембер, боюсь, я должна принять меры. Лейла, ты отправляешься в темницу за убийство охранника Академии, – говорит Блэквуд, и я чуть не падаю со стула.
– Что?! – Едва ли не выплевываю это слово. – У вас нет доказательств, что Лейла в чем-либо виновата!
Взгляд Блэквуд становится угрожающим.
– Ты сильно заблуждаешься, если полагаешь, что я должна как-то оправдываться за свои решения перед тобой. А если ты продолжишь со мной пререкаться, я тебя уверяю, это лишь усугубит положение Лейлы. – Она смотрит поверх нас, как будто разговор окончен, и повышает голос: – Охрана!
Они открывают дверь, и в глазах Лейлы я вижу неподдельный страх. Я вскакиваю на ноги, преграждая им путь к ней. Охранники смотрят на Блэквуд. Она кивает, и через долю секунды они скручивают нас обеих и что-то вкалывают нам в руки.
Кабинет расплывается у меня перед глазами, и все погружается во тьму.
Глава тридцать четвертая
Трогаю голову, которая гудит так, словно я ею обо что-то ударилась. Я лежу на диване у себя в гостиной, шторы задернуты, в камине горит большой, яркий огонь, какой Пиппа обычно разжигает ближе к вечеру. «Но как я попала…» Внезапно перед глазами встают все события этого дня.
В секунду подскакиваю и тру лицо руками, чтобы скорее проснуться. Лейла! Я должна помочь Лейле. Во всем виновата я. Я тайно выходила ночью. Из-за меня Лейла в это ввязалась. Смотрю на огонь, и на меня накатывает осознание всех ужасов последних двух недель. Лейла в темнице. Тетя Джо погибла. Кто-то пытается меня убить. А папа бог знает где, за ним, возможно, охотятся, и он вынужден скрываться.
– Новембер? – тихо говорит Эш, появляясь на пороге спальни Лейлы.
В этот раз я не подскакиваю от неожиданности. Ужасно хочется извиниться за то, что случилось с Лейлой, сказать ему, что я пыталась остановить охранников, но извинениями делу не поможешь.
– Блэквуд бросила Лейлу в темницу. – Вот все, что мне удается из себя выдавить.
– Знаю. – Он снова пристально смотрит на меня, и я его не виню. – Когда за обедом я услышал, что Блэквуд сняла вас обеих с урока и вы не вернулись, я пошел сюда вас искать. Но нашел только тебя. Тебе вкололи снотворное, и ты лежала на диване. Это дало мне понять, что Лейла, скорее всего, в темнице, а тебя усыпили, потому что ты пыталась помешать охране забрать ее.
Я киваю и выдыхаю. Слава богу, он хотя бы знает, что я пыталась ее защитить.
– Расскажи мне все о вашем разговоре с Блэквуд, – просит он. – До последней мелочи.
Я почти дословно воспроизвожу этот разговор от начала до конца. Эш дает мне выговориться и не прерывает, пока я не замолкаю.
– Тебе все это не кажется странным? – спрашиваю я. – Зачем Блэквуд объявляла о наказании Лейлы в моем присутствии? Не проще ли было оставить меня на уроке?
Пока Эш обдумывает мои слова, я практически вижу, как у него в голове крутятся шестеренки.
– Может, Блэквуд хотела, чтобы ты это услышала, чтобы ты знала, что доктор Коннер обнаружил пропавшую спичку и что им известно об осколке стекла, – предполагает он.
– Но почему? – спрашиваю я. – Разве что она хотела снабдить меня этой информацией, потому что именно она велела охраннику присматривать за мной? Может, это она – тот преподаватель, который, как подозревает Лейла, дает отпор Львам? Но тогда почему после этого же разговора она отправила Лейлу в темницу?
Он качает головой, а я не могу спокойно стоять на месте. Мы оба молчим, обдумывая ситуацию.
Я поднимаю глаза.
– Ты что-нибудь выяснил о царапине на руке Феликса?
– И да, и нет. Уроков, на которых он легко мог получить травму, у него не было. И это подозрительно. Но больше практически ничего не удалось выяснить. Все предпочитают помалкивать. Хоть он и не самая важная персона среди Львов, но все-таки Лев, а сейчас небезопасно высказываться против них.
– Понимаю. Вопрос в том, куда делся осколок стекла, после того как его вынесли из комнаты. И как мы можем вытащить Лейлу из темницы?
Он качает головой.
– Сначала ее надо найти. Темница находится то ли под самим замком, то ли под одной из крепостных стен. Поэтому они и вкалывают снотворное каждый раз, как отправляют туда кого-нибудь. Не хотят, чтобы мы знали, где она расположена.
– Хорошо, тогда давай разбираться с одним недостающим фрагментом за раз. И поскорее, пока еще кого-нибудь не убили. Скоро придет Пиппа стелить постели и налить свежей воды. Оставайся здесь и заставь ее рассказать все, что она знает про стекло. Если мы оба уйдем, то упустим шанс поговорить с ней.
Он вопросительно смотрит на меня.
– Оба уйдем? А куда ты собралась?
Я судорожно вздыхаю.
– Найти Маттео, – говорю я, стараясь сохранять спокойствие.
Эш долгое время смотрит на меня, как будто пытается что-то решить, а может быть, он заметил мой страх и намерение действовать невзирая на него.
– Будь осторожна, – говорит он таким искренним голосом, что у меня екает сердце.
Проходит секунда тишины, и я киваю.
Поворачиваюсь, хватаю мантию из гардероба и выхожу в коридор. От холодного воздуха и мысли о том, чтобы встретиться с Маттео лицом к лицу, меня пробирает озноб.
