Блэквуд качает головой.
У меня начинает быстро колотиться сердце.
– Ну, а он не оставил для меня никакой информации? Какое-нибудь сообщение? Что-нибудь, что подсказало бы мне, как его найти? – торопливо спрашиваю я.
– Нет, извини.
Я встаю. У меня больше нет сил, и я не знаю, как действовать дальше.
– Но Львы наверняка прямо сейчас охотятся на него, – с нажимом говорю я.
– Ты выполнила свою часть соглашения, – медленно произносит Блэквуд.
Вопросительно смотрю на нее.
– Что это значит?
– Это значит, что ты можешь остаться здесь и продолжать учебу, как того хотел твой отец, или уйти отсюда, если тебе это кажется необходимым.
– Я могу уйти? Вы меня отпускаете? – Я обращаюсь скорее к самой себе, нежели к Блэквуд.
Блэквуд медлит.
– Строго говоря, ты можешь быть свободна. Однако я бы советовала тебе остаться, поскольку тебе еще многому предстоит научиться и тебе явно не хватает навыков в некоторых областях. Но самое главное, ты очень мало знаешь о мире Стратегов в целом.
– Может, и так, но я никак не могу оставаться здесь, пока папа там совсем один. Особенно после всего, что я узнала. То, что произошло с доктором Коннером, кажется лишь уменьшенной копией того, что происходит в мире.
– Школа не ввязывается в мировую политику, – замечает она, хотя мы обе знаем, что у ее противостояния с Коннером был совершенно политический подтекст. – Скажу лишь одно: с твоей стороны было бы разумным заключить здесь побольше союзов и приобрести как можно больше навыков, прежде чем ты покинешь это место.
Я внимательно рассматриваю Блэквуд. Ее волосы затянуты все в тот же тугой пучок, а взгляд такой же суровый, как в первый день, но теперь я понимаю, что кружевная белая рубашка, выглядывающая из-под строгого черного блейзера, – метафора, прекрасно объясняющая ее характер. Она явно пытается помочь мне, указать, что мне делать, но прямо никогда этого не скажет.
– О’кей, – отвечаю я, хотя до конца не уверена, что она имеет в виду.
Глава сорок первая
Когда я наконец продираю глаза, шторы у меня в спальне задернуты, а возле кровати горит свеча. Ничего удивительного, что я проспала целый день. Откидываю одеяло и разглядываю повязки на руках и ногах. По всему телу порезы и синяки. Скривившись, встаю с кровати и медленно тащусь в гостиную. У меня все болит, но не так сильно, как я ожидала. Может, я просто уже столько раз падала с деревьев, что мое тело к этому привыкло.
В камине бушует яркий огонь, комната выглядит уютной. Но я замираю, увидев, как за столом возле окна Эш и Лейла играют в карты.
Лейла! Она откладывает карты и подходит ко мне.
Секунду мы просто неловко стоим друг против друга. Кажется, она хочет меня обнять, но не знает, как это сделать.
– Сколько я спала? – хриплым со сна голосом спрашиваю я.
– Недавно пробило восемь вечера, – говорит она и нерешительно начинает поднимать руки, но как будто передумывает и снова их опускает.
Я бы посмеялась над ее неловкостью, но нельзя – от смеха заболят ребра.
– Лейла, если ты сейчас же не обнимешь меня, нашей дружбе конец, – говорю я, поднимая брови.
Она улыбается шире и осторожно обхватывает меня руками, как будто впервые кого-то обнимает. Она примерно того же роста, что Эмили, и от одной мысли об Эмили и Пембруке у меня сжимается сердце.
– Спасибо, что спасла моего дурака-братца, – шепчет она, уткнувшись лицом мне в плечо.
Я киваю, прижавшись подбородком к ее голове, и несколько секунд мы остаемся в таком положении.
Когда она разжимает руки, у нее в глазах стоят слезы, но она пытается скрыть это от меня.
– Садись-ка лучше на диван, – говорит она и идет рядом со мной, на случай если мне нужна поддержка.
Медленно опускаюсь на подушки. К нам присоединяется Эш. Он выглядит таким же избитым, какой я себя чувствую. Мы встречаемся взглядами. Он так искренне счастлив видеть меня, что у меня слегка щемит сердце.
– Как это ты уже на ногах? – спрашиваю я, глядя на его повязки.
Он ухмыляется.
– Ты же не думала, что капля яда и несколько крошечных царапин меня остановят?
Лейла закатывает глаза.
– Он имеет в виду, что заявился сюда, рассчитывая, что я буду выполнять роль сиделки, пока он ждет твоего пробуждения.
Но Эш в ответ не отпускает своих обычных шуточек. Он просто смотрит на меня, как будто не может поверить, что я настоящая.
Лейла переводит взгляд с Эша на меня и обратно и откашливается.
– Заходила Пиппа, принесла тебе ужин. Она попросила меня сообщить ей, когда ты проснешься, – говорит она и встает. – Так что я… э… пойду к ней.
Ясно, что она уходит, чтобы дать нам возможность поговорить наедине, но ни один из нас не останавливает ее.
Лейла закрывает за собой дверь, и мы остаемся с Эшем вдвоем. Он смотрит на меня горящими, напряженными глазами.
Я вздыхаю.
– Блэквуд предоставила мне выбор, – неуверенно начинаю я, не зная, как лучше подойти к этой теме. – Она сказала, я могу остаться здесь или уйти из школы. Поскольку я выполнила соглашение, которое она заключила с моим папой, я могу сама выбирать, что делать дальше.
Эш кивает, словно сам обо всем догадался.
– Это имеет смысл.
– По-твоему, имеет? – нахмурившись, спрашиваю я. – Лично я мало что понимаю.
– Ну, – говорит Эш, – Аарья рассказала практически всей школе, кто твои родители. И героическую историю о том, как она тебя спасла, – с акцентом на героическую. Теперь она рычит на Брендана каждый раз, как они встречаются в коридоре.
– А-а. Не знаю, как к этому относиться. – А Феликс?
– Вот тут все не так просто. Аарья не говорила, каким образом он оказался в этом замешан, но думаю, у людей уже появились кое-какие подозрения. Но всем известна жестокость доктора Коннера. Возможно, конечно, Феликс затаил на тебя злобу из-за того, что случилось с его отцом, но думаю, что доктор Коннер как-то шантажировал его, точно так же как он использовал безопасность Лейлы, чтобы манипулировать мной.
– Я так и думала. Поэтому не сдала его Блэквуд, хотя уверена, она и без меня все знает. Кстати, Блэквуд еще сказала, что мне не хватает определенных знаний и я должна заключить союзы. Ты знаешь, что она под этим имела в виду?
Эш усмехается.
– Она имела в виду, что хоть ты и хороша – даже очень хороша, – но еще не готова сама ориентироваться в большом мире Стратегов. Тебе понадобится помощь Медведей и, возможно, других Семей. – Он спокойно говорит о моем уходе из школы как о деле уже решенном, хотя я пока ему ничего об этом не сказала.
