– Откуда вы знаете?
– Я ей за это заплатил.
– Окей, – неуверенно сказал Старлинг. Значит, он не единственный наемник Ворона. Он не знал, что должен чувствовать по этому поводу. И что значит – задержаться надолго? Притворяясь Таллисом Зенитом, Зен чувствовал себя до странности близким к настоящему Таллису, словно они братья или что-то вроде того. Наслаждается ли тот романтической остановкой на Каравине? Или лежит на дне одного из этих паровых озер с ножом в спине? И не закончит ли Зен так же, когда Ворон потеряет к нему интерес?
Они вышли на платформу. «Мечтательный лис» открыл перед ними двери вагона. Ворон повернулся и тонкими пальцами взял Зена за предплечье. Его взгляд был добрым, а улыбка – уверенной.
– Все будет хорошо, Зен. Мы получим то, что нам нужно. Я – Пиксис, а ты – богатство.
– А Нова?
– Нова – всего лишь инструмент, который ты берешь с собой вместо воровских штучек, – отрезал Ворон.
Но позже, когда «Мечтательный лис», словно игла с нитью, пронзал потрепанную ткань пространства-времени, Зен увидел, что Нова уже и так получила то, о чем мечтала. Ее взгляд был прикован к окнам: она наблюдала, как за ними мелькали новые миры, когда «Мечтательный лис» с ревом прорывался сквозь К-шлюзы. Туманности высились над пустынями белого песка или отказывались плыть в заброшенные каналы – она рассматривала все это почти голодными глазами. Нова тоже была в своем роде железнодорожным фанатиком.
Линия Большого Пса пролегала глубоко под остальными платформами на станции «Сурт». Почти все эскалаторы, ведущие к ней, были сняты с эксплуатации, а лестницы – опечатаны и позабыты. Даже туннель, через который проходила линия, блокировался ферро-керамическим барьером. «Мечтательный лис» распознал препятствие впереди, как только прошел сквозь К-шлюз. Но не затормозил, а только выдвинул огромные пушки по обе стороны корпуса и пробился сквозь дымящиеся обломки.
Этот поезд был молчалив, он не пел от радости, набирая скорость, как другие составы, но, пробив барьер, негромко смеялся про себя. Глубокий, внушающий тревогу звук с бульканьем вырвался из потолочных динамиков, напугав Зена, который, словно на жердочке, сидел на краю своей полки, с нетерпением ожидая, когда же закончится путешествие. Спустя несколько минут «Лис», не пряча оружия, выехал на пустынную подземную платформу.
– Я буду ждать вас на Сундарбане, – сказал Ворон пассажирам. – Отныне тебе придется действовать в одиночку, Зен, но у Новы есть все, что тебе нужно.
На секунду Старлинг увидел в выражении его лица отеческую заботу. Но, когда они с Новой пересекли мертвую платформу и Зен обернулся на Ворона, который смотрел им вслед, стоя в дверях вагона, лицо мужчины уже ничего не выражало. Пушки «Мечтательного лиса» поворачивались туда-сюда, целясь в заброшенные ларьки с закусками и пешеходные мостики, перекрывающие рельсы в нескольких местах, словно старый поезд искал новые цели для уничтожения.
Часть 2
Империя Сети
Глава 14
Треноди Зенит страдала от скуки. Она скучала уже не первый день, но сегодня впервые смогла признаться себе в этом. В конце концов, она несколько месяцев провела в предвкушении этой поездки. Ей надоело сидеть дома, в тихом коралловом домике у озер на Малапете, где мама только и делала, что рисовала цветы и возносила электронные молитвы Стражам – хотя те никогда не утруждали себя ответами. Живя там, Треноди тосковала о суетной и суматошной жизни на поезде отца. Но теперь, оказавшись в этом самом поезде, привыкнув к роскошным вагонам и эффектным пассажирам, она почти сразу испытала досаду. Отец продолжал представлять ее всем как свою «дочь, Треноди», но все понимали, что она не одна из его законных дочерей. Короткий брак между ним и ее матерью был заключен лишь с целью закрепить сделку между двумя семьями. Он никогда не пригласил бы Треноди в свой поезд сам, но теперь она уже почти достигла брачного возраста, и ему хотелось заключить еще одну сделку, выдав ее за Коби Чен-Тульси, наследника сундарбанской кампании по разработке месторождений на астероидах.
Коби тоже путешествовал в этом поезде и тоже казался Треноди скучным. Иногда, думая о том, что ей придется выйти за него замуж и жить вместе много лет, девушка начинала жалеть, что вообще родилась в семье Зенитов. Это положение почти пугало ее – вот только в Коби не было ничего пугающего, одна скука. Свернувшись калачиком в своей кровати в несущемся поезде, она думала: «Я же еще ребенок». (Треноди уже исполнилось семнадцать, но чувствовала она себя так же, как в двенадцать лет.) «Не хочу я ни с кем обручаться, – рассуждала она. – Ни с Коби Чен-Тульси, ни с кем другим. Хочу сперва повидать Сеть».
Разумеется, она и так видела Сеть. Миры линии Серебряной Реки проносились мимо ее окна, К-шлюзы то и дело заливали купе бесцветным светом. На каждой остановке поезда проводились экскурсии: пикники и рыбалки, осмотры древних крепостей и знаменитых гор. Но почему-то для нее это было не в счет.
Поэтому, когда поезд прибыл на Адели, Треноди притворилась уставшей и осталась в вагоне, пока все остальные шумно бросились охотиться и развлекаться на вечеринке, организованной на самом пике острова. Она сказала себе, что и сама неплохо проведет время. Но все-таки девушка заскучала, и, когда поезд объявил, что получил сообщение от юного странствующего члена семьи Зенитов, который хотел бы присоединиться к ним, это показалось ей первым стоящим внимания событием за последнюю тысячу световых лет. Таллис Зенит из Золотого Узла. Треноди ничего не знала об этой ветви семьи. Маневрируя между колоннами, она подошла к моторику-служащему, которому предстояло поприветствовать нового гостя.
– Не волнуйся, – сказала она, – я сама его встречу.
Адели была планетой туманов. Жизнь здесь концентрировалась на вершинах гор, окруженных бескрайними морями мерцающей дымки: естественные диффузионные камеры, проходя сквозь которые, частицы оставляли сверкающие следы непредсказуемой траектории. К станции «Адели», расположенной в самой верхней точке города, вел виадук на сваях, утопающих в тумане, и по нему, дрожа, катился теперь поезд Зенитов. Под вечерним небом сияли подсвеченные астрономические купола, а из сотни причудливых турелей на крышах вагонов развевались императорские флаги и длинные знамена с улыбающимся солнцем – символом Дома Зенитов.
Зен тщательно изучил поезд по фотографиям и видеозаписям. Он запомнил планы всех этажей в главных вагонах, все двери и смотровые люки, но все равно оказался не готов к тому, как прекрасен этот поезд. Зен стоял среди толпы трейнспоттеров и радостных детишек на платформе и не мог оторвать глаз от прибывающего состава. Два локомотива-близнеца, «Дикий огонь» и «Время даров», веками служили семье Зенитов. Их замысловатые резные корпуса так часто входили в моду и выходили из нее, что в итоге оказались вне всякой моды, обрели самобытность и остались величественными древними созданиями медового цвета, прекрасными, как потертые старые здания. За ними тянулись пять двухэтажных вагонов, составляющих жилье императора и его ближайшего круга. А за ними, извиваясь, к станции через виадук ползли вагоны поменьше, но такие же великолепные.
