– Кожа у тебя чересчур бледная, глаза расставлены слишком широко, а еще…
Флекс покопалось в меню своего интерфейса. Белое лицо потемнело, стало почти такого же оттенка, как кожа Мики. Брови расширились и срослись на переносице, как у Мики.
– Не перестарайся, – предупредила та. Она посмотрела на его одежду: то, что осталось от бумажно-серой униформы, теперь висело обрывками тряпок, почти не прикрывая бесполого, ничем не примечательного тела. – А ты парень или девушка? – спросила она. – «М» или «Ж»? У нас, в Разломе, принято, чтобы человек принадлежал к одному из двух полов.
– А ты какого пола? – спросило Флекс.
– Женского, разумеется.
Флекс нашло в меню пункт «Пол» и выбрало: «Женский».
Мика порылась в куче мусора и нашла чью-то старую униформу и женскую дождевую шляпу с пластиковыми цветочками вместо пуговиц. Она велела Флекс надеть это, а потом села на корточки и пристально осмотрела ее. Заставила Флекс сделать волосы чуть длиннее, а потом немного взлохматила их руками.
– Хорошо, – сказала Мика. – Теперь ты похожа на странную девчонку, но, по крайней мере, люди не увидят в тебе проводную куклу при встрече. Правда, придется еще над этим поработать. Наблюдай за людьми, это у тебя хорошо выходит, судя по рисункам. Смотри на нас и копируй наши движения. Слушай и говори так же, как мы. Но не заговаривай ни с кем, кроме меня – только в самых крайних случаях.
– Хорошо, Мика.
Она повела Флекс вдоль берега по ржавым пешеходным дорожкам, выступающим на каменной поверхности, потом вверх по мокрым ступеням, сложными дорожками между труб. Прежде чем они расстались, Мика сбросила что-то со своей гарнитуры прямо в мозг Флекс: адрес для сообщений.
– Если что-то понадобится, – сказала она, – звони. Я принесу тебе еду или еще что. Но еда таким как вы, полагаю, не нужна?
Флекс не нуждалась в пище, но ей нужно было питание. Оставшись одна, она направилась к железнодорожным депо. Зарядилась от устройства, которое тащило огромный локомотив за пределы станции. Неподалеку от путей она соорудила себе маленькую лежанку. Своим разумом прислушивалась к огромным спокойным разумам поездов, которые прибывали и снова уходили. Слушала их песни. Те знали, что она здесь, но их это, похоже, ничуть не заботило. На стенах своего логова, на керамике, покрытой грязью и пятнами от сырости, она начала делать наброски. Рисовала поезда, «Железного пингвина», цветы, одежду. Рисовала Мику. Выходила на улицы и наблюдала за людьми, а потом возвращалась к себе и старалась изобразить их. Копошилась в Море данных и находила новые сюжеты для рисунков, предметы, названий которых не знала.
Каждые несколько дней она получала сообщение от Мики напрямую в свой мозг. «Ты там, мото?» – или: «Тебе что-нибудь нужно?»
Однажды Флекс ответила: «Пожалуйста, принеси мне что-то, чем можно рисовать…»
– Так вот, Мика стала таскать мне баллончики с краской с фабричных складов, – сказал Флекс, улыбнувшись при этом воспоминании, пока «Дамасская роза» уносила их все дальше и дальше от Разлома. – Я начал рисовать на поездах. А когда люди начали узнавать мои рисунки, то меня нашли и стали иногда просить украсить вывеску для магазина, такси или грузовик. Платили красками и электричеством. А Мика помогала мне покупать разные вещи, одежду и все остальное, чтобы я лучше вписался в этот мир. Иногда она приходила просто поболтать. Рассказывала о тебе, о твоей маме. Она говорила, что я умею слушать.
И все это происходило, подумал Зен, пока он занимался своими воровскими делами на Амберсае и на Таске, пока зависал в «Брызгах крови» или просто валялся в своей постели на Бридж-стрит, слушая тревожные стоны Ма. Мика приходила домой промокшей и уставшей, и он всегда думал, что она возвращается прямиком со своей тяжелой работы. Он чувствовал себя дураком из-за того, что не заметил: Флекс – моторик, и еще глупее он чувствовал себя потому, что даже представить не мог, что у его сестры есть другая жизнь, личная, свое собственное приключение.
– Мика права, – кивнул он. – Я многого о ней не знал.
Флекс улыбнулся.
– Она хороший человек. Как и ты.
– Я? Нет, я не хороший человек.
– Но ты готов столкнуться с такими трудностями ради того, чтобы спасти моторика, как Мика спасла меня.
– Это другое, – помотал головой Зен.
– Когда мы прибудем на Сундарбан, – сказал Флекс, – тебе придется как-то выйти на орбиту, чтобы отыскать Нову. Как ты собираешься это сделать?
– У меня есть план, – как можно увереннее ответил Зен.
Он солгал. У него была лишь смутная идея, скорее, отчаянная надежда, нежели план. Предприятие рискованное и, вероятно, безнадежное, но он должен попытаться. Если ему удастся спасти Нову от смерти, быть может, это компенсирует те смерти, причиной которых он стал на Веретенном мосту.
Глава 33
«Дамасская роза» не поехала прямо на станцию «Сундарбан». Зен попросил ее остановиться глубоко в туннелях, подальше от станционного города.
– Хочешь, я пойду с тобой? – спросила Флекс.
Зен покачал головой.
– Жди здесь. Если жуки тебя не смущают.
– Не смущают, – ответила Флекс.
Старлинг говорил шепотом, потому что не знал, насколько острым слухом обладают Монашьи рои. Они собрались в дальнем конце вагона и о чем-то шелестели между собой. Дядюшка Жукс и двое его товарищей, по всей видимости, безымянных. Если бы Нова была здесь, подумал Зен, она бы придумала им имена: «Б-з-з-з» и «Сверчок», что-то в этом духе. Но если бы Нова присутствовала здесь, Зен никогда бы не ввязался в эту безумную авантюру.
– Ладно, приглядывай за ними, – попросил он Флекс. Жукам он не доверял. У них были свои причины на это путешествие, и проблемы Зена их не волновали. Что, если они найдут способ заставить старый поезд их слушать и убедят его ехать дальше, пока он не вернулся?
– Я за ними присмотрю, – кивнула Флекс. – А сама пока займусь росписью поезда.
Один из пауков-ремонтников несколько километров сопровождал Зена до выхода из туннеля, пока тот не оказался возле лестницы, ведущей на поверхность. Парень сделал глубокий вдох – и полез наверх.
Сундарбан оказался самым необычным городом из всех, что он видел. Это был главный город Зенитов, и они постарались произвести впечатление. Величественные башни взмывались в полуденной дымке, словно сказочные ракеты, готовые вот-вот вылететь на орбиту. Между ними поблескивали купола станций: сотни платформ, обслуживающих К-шлюзы, скрытые среди окружающих гор. Куда ни глянь – яркие поезда снуют туда-сюда, пролетают по мостикам над оживленными улицами, исчезают в арках зданий. Торговые комплексы Сундарбана были, как всегда, открыты для деловых людей, но рабочие-моторики снимали портреты Магалаксмия XXIII с фасадов, заменяя их изображениями Прийи I, которая даже на фотографиях казалась нервной и неуверенной в себе. Общественные экраны демонстрировали женщину, железнодорожного маршала Делиус, которая, как сообщали в новостях, прибыла на Сундарбан, чтобы выразить поддержку юной императрице, хотя сайты со сплетнями, которые Зен мониторил через гарнитуру, уверяли: на самом деле маршал приехала затем, чтобы решить, стоит ли поддерживать Прийю Зенит, или же Железнодорожным войскам лучше принять сторону ее дяди. В такие времена на вершине окажется тот, кто завоюет поддержку Железнодорожных войск.
