Разинутый рот станции проглотил «Дамасскую розу». Те же пыльные платформы и столбы золотисто-зеленого света, как и в первый раз. Элегантные старые вагоны «Мечтательного лиса» стояли на рельсах в ожидании локомотива. И, как и в прошлый раз, здесь присутствовали Ангелы. Зен не заметил их при дневном свете, но здесь, среди наклонных теней, он увидел десятки необычных форм света, мерцающих возле поезда, словно призрачные пушинки.
– Пш-ш-ш-ш-ш, – прошипела «Дамасская роза» и остановилась.
Там, на платформе, среди рассеивающихся Ангелов, их уже поджидал Ворон.
Зен вышел наружу, где его встретил знакомый морской запах Дездемора, и Ворон зашагал к нему сквозь свет и тени.
– Зен, – сказал он безэмоционально. – И Нова.
Нова вышла из вагона и встала рядом с Зеном.
– Старлинг вернулся за мной, – сказала она, словно это все объясняло. Возможно, так оно и было. Взгляд Ворона скользнул по старому красному поезду, по его шрамам и ожогам, помятым и разбитым окнам. Он поднял бровь, когда видавшая виды турель попыталась нацелиться на него, но опустил ее, когда увидел, что турель сломана.
– Это один из поездов, которые остались в Разломе, не так ли? – уточнил он. – Неплохо придумано, Зен. Но как вам удалось пройти мимо «Мечтательного лиса»?
– «Мечтательный лис» мертв, – ответил тот.
Ворон подходил все ближе. Зен вытащил маленький дешевый пистолет, который купил на Сундарбане. Ворон остановился.
– Зачем ты явился, Старлинг? – спросил он. – Я же велел тебе не ходить за мной. Я высадил тебя, чтобы уберечь от опасности.
– Тебе на меня плевать! – воскликнул Зен. – Тебе вообще на всех плевать! Ты даже не человек!
– Когда-то я им был, – заметил Ворон. – И теперь, думаю, снова им стал. Лучше бы тебе было остаться в Летнем Луге, Зен. Мы бы вместе вернулись за Новой, когда я закончил бы свою работу здесь.
– О ней ты тоже никогда не думал, – сказал Зен. Он старался держать пистолет как можно ровнее. – Ты просто использовал нас обоих. Но больше этот фокус с нами не пройдет. Это твое последнее тело, так? Тогда, если хочешь жить, делай, что я скажу.
Ему показалось, что это прозвучало убедительно. Словно из уст крутого киногероя или суровых ребят из Разлома. Стиснутые зубы, жесткий взгляд, ни разу не дрогнувший пистолет.
Ворон лишь негромко вздохнул, словно опоздал на поезд.
– Ну, что тебе надо, Зен?
– Мне нужен Пиксис, – ответил парень. – Он наш по праву. Когда мы украли его для тебя, мы еще не знали, что это такое и насколько он ценен. Теперь мы хотим забрать его назад.
Ворон улыбнулся. Он улыбался искренне, удивленно. Глаза Ворона так блестели, что трудно было продолжать держать его под прицелом; сейчас он как никогда был похож на человека.
– Но он нужен мне самому, Зен. Нужен здесь, на Тристессе. Я собираюсь открыть новый К-шлюз.
– Ты не можешь открыть новый шлюз, – возразил Зен. – Стражи утверждают, что это невозможно.
– А Стражи всегда говорят только правду? – усмехнулся Ворон.
– Зачем им лгать? – спросила Нова.
– Потому что они не хотят, чтобы мы открывали новые К-шлюзы. Считают, Сеть и без того уже велика, что людям достаточно имеющихся К-шлюзов и что мы должны их слушаться и быть благодарными, путешествуя по путям, которые они проложили для нас. Но я с этим не согласен. Думаю, нам следует двигаться дальше. Мы должны расширять Сеть. И, уверен, ваш спутник со мной согласится…
Он улыбнулся, но не Зену – Ворон направил усмешку в сторону поезда. В дверях первого вагона стоял Монаший рой, безликий, обнаженный, неуверенно шатающийся на скелете, собранном из щепок от сломанных столов и оконных рам, выбитых пушками «Мечтательного лиса». Низкорослый, шаткий, бесформенный Монаший рой, почти не похожий на человека без робы и маски, но снова разумный.
– Полагаю, именно рои привели вас к этому старому поезду? – спросил Ворон. – Я должен был догадаться. Они знают Сеть от и до, и мертвые станции, и живые. Они так долго искали свои Линии Насекомых. Ты уже должен был понять: они выяснили, что Линии Насекомых находятся за пределами нашей Сети. Ни один из девяти тысяч шестидесяти четырех шлюзов не ведет туда, куда им нужно. Если они хотят попасть туда, нам придется открыть новый шлюз.
– Дядюшка Жукс тебя не слушает, – сказал Зен. Вообще-то он не знал наверняка, действительно ли этот Монаший рой – Дядюшка Жукс. Он был создан из остатков всех трех роев. Может быть, теперь это совершенно новая личность. Но Зен подумал, что какие-то обрывки воспоминаний Дядюшки Жукса должны были сохраниться. – Это ведь твой дрон расстрелял его там, в Разломе.
– Мне жаль, что так вышло, – спокойно сказал Ворон, не сводя глаз с Монашьего роя.
Тот заговорил, шепотом и неуверенно, пока насекомые, формировавшие его, возбужденно ползали друг по другу.
– Ты знаешь путь к Линиям Насекомых?
Ворон кивнул.
– Он лжет, – сказала Нова. – Один обман за другим. Он лжет, даже когда говорит о лжи.
Ворона это, видимо, задело, словно недоверие Новы причиняло ему неподдельную боль. Он грустно и ласково улыбнулся Монашьему рою.
– Похоже, Нова выбрала, на чьей она стороне, – произнес он. – Теперь твоя очередь. Кому ты поможешь, Зену или мне? Не забывай, я – тот человек, который знает путь к твоей цели.
Монаший рой зашуршал и зашелестел. Миллионы насекомых спорили между собой.
– Не слушай его, Дядюшка Жукс! – закричал Зен.
– Ты был нужен Зену только для того, чтобы заполучить поезд, – продолжал Ворон. – Но он не может дать тебе ничего взамен. Если ты поможешь мне, я покажу тебе путь туда, куда ты так стремишься. Я знаю, как сильно тебе хочется туда попасть. Очень скоро, если Зен мне не помешает, я открою новый шлюз. Новые, яркие ворота! Помоги мне, и я возьму тебя с собой.
– Не слушай его! – кричал Зен. – Ты не понимаешь…
Наверное, он зря это сказал. Монаший рой никогда не понимал людей и устал пытаться их понять. Все, чего он когда-либо желал, – это отыскать Линии Насекомых, и теперь нашелся человек, который утверждал, что знает дорогу к ним.
Со звуком небольшой волны, обрушившейся на берег, Монаший рой сошел с поезда. Кажется, что-то внутри него сломалось, как только его ноги опустились на платформу. Верхняя часть тела рассыпалась облаком крылышек, но как-то рой продолжал двигаться, и он шел на Зена. Старлинг повернулся к нему – и жуки облепили его лицо, одежду, вцепились в ладони, когда он попытался их стряхнуть. Толстые пальцы, образованные из тел и ножек насекомых, сжали его запястья. Парень выронил пистолет.
– Дядюшка Жукс! – крикнул Зен, все еще надеясь пробудить в нем воспоминания старого странного владельца магазинчика, с которым он водил своеобразную дружбу.
– Это не наше имя, – прострекотали жуки, покрывая тело парня толстым слоем, как тогда, на Сундарбане. – Это человеческое имя; наше же имя… – Они издали длинный стрекочущий звук, хлопая крылышками и щелкая жвалами, словно кто-то комкал пластиковый пакет, а потом шорох превратился в напев: – Линии Насекомых, Линии Насекомых…
