– Так какие слова мне взять? – спросила Мария.
– Ты могла бы написать по буквам требование выкупа, – предложила Лиз. – Разве не похитители постоянно используют буквы, вырезанные из газет, чтобы полиция не могла определить их почерк?
Мария кинула в нее подушку.
– Очень смешно. Я думала о каком-нибудь скрытом послании.
– О, типа «я доступна» и телефонный номер? – поддразнила ее Лиз.
– Ха-ха-ха. Скажи мне, в какие выходные будешь играть в Вегасе, – ответила Мария.
Лиз схватила другой журнал и плюхнулась на кровать рядом с Марией.
– Может, я тоже зашифрую какое-нибудь скрытое сообщение. Которое заставит Макса бросить эту идею с «только друзья».
– Я удивлена, что он все еще не сдался, – сказала Мария. – Если бы ты видела, как он смотрит на тебя, когда знает, что ты не видишь… Ох.
Лиз покачала головой.
– Мы снова это делаем. Говорим о Максе. Я пообещала, что дам тебе передохнуть.
– Говори о нем сколько хочешь, – улыбнулась Мария. – Я пришлю тебе чек. – Она взяла ножницы для кутикулы со шкафчика Лиз и вырезала из журнала слово «любовь».
– Нужно и тебе найти парня, чтобы тоже было на кого жаловаться, – вздохнула Лиз. – Кажется, Кайл Валенти свободен.
– Кайл Осьминог Валенти? – Мария поморщилась. – Знаешь, это не худшая идея. Я бы могла пойти с ним на свидание и использовать женские чары, чтобы вытянуть секретную информацию о его отце-шерифе.
Выражение лица Лиз стало серьезным.
– Пообещай, что никогда ничего такого делать не будешь. Это слишком опасно.
– Обещаю. Даю обещание лучшего друга.
«Обещание лучшего друга» девочки придумали в пятом классе. У Марии все еще был где-то список ужасных вещей, которые произойдут с любым, кто нарушит «Суперсерьезное Совершенно Нерушимое Обещание Лучшего Друга».
– Хорошо. – Лиз перевернула страницу в журнале.
– В любом случае, глядя на вас с Максом, я не уверена, что хочу влюбляться в кого-то. Не то чтобы мне была нужна лишняя боль в жизни… Моя мама уже и так ходит на свидания в моей одежде.
– Алекс казался совершенно подавленным, когда Изабель уехала с Николасом. – Лиз решила сменить тему.
– Удивлена, что ты заметила. Ты казалась погруженной в одно из своих депрессивных состояний вроде «где-же-мой-маленький-Макс», – не унималась Мария.
– Заметила. Бедняга… – Лиз кинула взгляд на Марию. – Я раньше думала, что, может, ты и Алекс… – Она замолчала.
– Да, когда мы впервые переехали в Розуэлл в прошлом году, я пару раз задумывалась, что «может быть». Но нет. То есть да, он очень милый и забавный. Но он все равно не вызывает у меня таких чувств, понимаешь? Не заставляет… – Мария пожала плечами.
– Не заставляет сердце танцевать? – предположила Лиз.
– Именно так.
По дому разнеслись меланхоличные звуки песни The Doors. Лиз почувствовала, как пол загудел от ритма.
– Думаю, вернулись мои родители, – сказала она.
Мария нахмурилась.
– Твой папа в порядке?
Мария знала Лиз со второго класса. Она раскрыла этот код очень давно. Когда папа Лиз был в хорошем настроении, он слушал Grateful Dead. The Dead были на самой вершине шкалы его музыкального настроения. А вот The Doors располагались на самом дне.
– Завтра день рождения Розы, – объяснила Лиз.
– Ох, – промямлила Мария. – Да, прости, как я могла забыть… Ты в порядке?
Лиз кивнула. День рождения ее погибшей сестры не сказывался на ней так, как на родителях. Не потому, что она не любила Розу. Будучи маленькой, она обожала ее и все время пыталась привлечь внимание. Классические отношения старшей и младшей сестер.
Просто она не думала о Розе чаще в ее день рождения. Лиз думала о ней так же, как и всегда. Каждый день.
В голове Лиз тихий голос постоянно шептал:
– Не становись такой, как Роза.
Иногда он звучал как материнский, иногда – как голос тети Елены или абуэлиты, а порой это был голос одного из дядюшек или кузенов. Но большую часть времени он напоминал отцовский.
И Лиз усердно старалась, чтобы никто, ни ее папа, ни кто-либо другой не боялся, что она умрет от передоза так же, как Роза в старшей школе. Лиз была отличницей – и, скорее всего, закончит обучение с наивысшим средним баллом. Она проводила много смен в кафе и откладывала большую часть заработанных денег. Она помнила дни рождения всех родственников, всегда звонила родителям, когда собиралась прийти поздно, и не забывала чистить зубы ниткой, даже когда сильно уставала.
Лиз взглянула на свой компьютер. На список колледжей, куда она разослала письма. Иногда она не могла дождаться, когда выпустится из школы и наконец выберется из города. Сможет жить там, где никто ничего не знает о Розе и не волнуется, что Лиз станет такой же, как она.
– Ты так притихла. Прости, – сказала Мария, – не хотела заставлять тебя думать о грустном.
– Все хорошо. – Лиз собрала волосы в пучок. – Так что насчет Майкла? – Ей требовалось срочно сменить тему.
Мария резко подняла голову.
– Майкл?
– Ага. Хватит говорить о твоей любовной жизни, – сказала Лиз.
– Ты хочешь сказать, о ее отсутствии, – прервала ее Мария.
– И мы уже обсудили мои отношения с Максом, Изабель и Алекса, – продолжила Лиз. – Остается только Майкл. Как думаешь, ему в школе кто-то нравится?
Мария вырезала слово «боль» из журнала и аккуратно обрезала края.
– Ничего об этом не знаю. Думаешь Майкл мог бы… то есть хотел бы… встречаться с человеком?
– Думаю, раньше он держался подальше от людей, – сказала Лиз, – но это было до того, как он узнал чудесных нас.
– Интересно, сможем ли «чудесные мы» убедить Николаса, что люди не тупые существа?
– Не уверена. Не думаю, что Майкл когда-либо думал о нас как о насекомых. – Лиз покачала головой, и ее длинные темные волосы снова рассыпались по плечам.
– У меня плохое предчувствие насчет Николаса. Я знаю, что Макс тоже беспокоится из-за него.
– Как думаешь, что Николас и Изабель делают прямо сейчас? – спросила Мария. Она накрасила ноготь на большом пальце прозрачным лаком и аккуратно уложила сверху кусочек бумаги.
– Что бы они ни делали, надеюсь, они не пользуются своей силой, – ответила Лиз. – Я не готова снова столкнуться с Валенти.
– Как думаешь, нам нужно рассказать Максу, что Изабель уехала с Николасом? – спросила Мария.
Лиз задумалась. Это могло бы стать предлогом позвонить Максу, услышать его голос, немного помучить себя… Но, если честно, он толком не мог бы ничего сделать. Никто из них не мог ничего поделать, если эти двое решили вовсю пользоваться своей силой.
