Глава 14
Запуск
Алан Бим просматривал лабораторные отчеты у себя в кабинете, когда заглянула Элизабет и попросила его выйти с ней. Они вышли из лаборатории и отправились в общий опен-спейс, где уже собрались почти все сотрудники. По сигналу Элизабет техник проколол одному из них палец скарификатором, а потом поднес к набухшей капле крови небольшую пластиковую колбочку, по форме напоминавшую маленькую ракету. Это было специальное приспособление «Теранос» для забора крови. Своим «носом» миниатюрная ракета собирала кровь и перекачивала в два «двигателя», расположенные у основания. Естественно, это были не настоящие двигатели, а два на-нотейнера. Чтобы завершить процесс, нужно было нажать на основание ракеты, и нанотейнеры задвигались внутрь корпуса, а создаваемый за счет движения вакуум затягивал в них кровь.
По крайней мере так планировалось. На практике же вышло несколько иначе. Когда техник нажал на основание, раздался громкий хлопок и все кругом покрыли брызги крови — один из нанотейнеров просто лопнул. Но Элизабет это не обескуражило.
«О’кей, попробуем еще раз», — спокойно произнесла она.
Алан пока не мог понять, что все это значит, проработав в компании всего несколько недель, он пока пытался разобраться в происходящем. Он был в курсе, что нано-тейнер — часть запатентованной технологии «Теранос», но в действии саму систему ни разу не видел. Алан надеялся, что это просто случайный сбой, а не предвестник дальнейших проблем.
Долгий путь по Кремниевой долине, который привел долговязого патолога в «Теранос», начался в Южной Африке, где Алан вырос. Окончив Университет Витватер-сранда в Йоханнесбурге (он же «Витс» для местных) по специальности «английский язык», он переехал в Америку и поступил на подготовительное медицинское отделение Университета Колумбия в Нью-Йорке. Выбор был более или менее предопределен заранее — родители Алана, еврейская семья очень консервативных взглядов, рассматривали только юриспруденцию, медицину и бизнес, как позволительные занятия для сына. Закончив подготовку, Алан остался в Нью-Йорке, поступив в Школу медицинского центра Маунт-Синай в Верхнем Ист-Сайде, но вскоре осознал, что некоторые аспекты жизни молодого медика глубоко противны его характеру. Бешеный ритм работы, запахи и сцены реальной клиники — это оказалось для него слишком, и Алан постепенно перешел в более спокойную область лабораторных исследований, а это, в свою очередь, закончилось исследованием вирусов и интернатурой в отделении клинической патологии Бигхэм-ской клиники в Бостоне.
Летом 2012 года Алан уже руководил лабораторией в детской больнице Питсбурга, когда увидел объявление с идеальной вакансией, учитывая его все возрастающее увлечение технологиями Кремниевой долины, — директор лаборатории в биотехнологическом стартапе в Пало-Альто. Алан как раз прочел биографию Стива Джобса, и глубоко вдохновившая его книга укрепила решение переехать в Сан-Франциско.
Алан отправил свое резюме, и вскоре его спросили, сможет ли он приехать на собеседование. Для этого нужно было прилететь в Сан-Франциско и добраться до Пало-Альто к шести вечера в пятницу, время, конечно, странное, но Алан с радостью согласился. Сначала с ним встретился Санни, а потом и Элизабет. Встреча с Санни оставила ощущение смутной угрозы, но разговор с Элизабет полностью развеял все страхи Алана. Ее искренность и решительность совершить революцию в здравоохранении очаровывали. Как и многих других на первой встрече с Элизабет, его поразил ее глубокий низкий голос, такого он никогда не слышал.
Получив предложение буквально через несколько дней, Алан тем не менее не мог перейти на новую работу сразу — для начала ему нужно было получить калифорнийскую лицензию на медицинскую деятельность. На это ушло восемь месяцев, и официально работать в «Теранос» Алан начал в апреле 2013 года. К этому времени прошел почти год с момента увольнения его предшественника Арнольда Гелба. Пока лаборатория оставалась без руководителя, Спенсер Хираки, который формально был уже на пенсии, время от времени приходил проверить, как идут дела, и подписать отчеты. Алан не видел в этом проблемы, потому что непосредственных анализов в лаборатории проводили очень мало — несколько раз в неделю доставляли образцы из клиники Safeway, вот и все.
А вот царившая среди сотрудников атмосфера настораживала. Почти все были откровенно подавлены. В первую же неделю после прихода Алана Санни уволил одного из лаборантов. Бедного парня охрана вывела, чуть ли не заломив руки за спину. При этом у Алана сложилось впечатление, что такое происходит далеко не в первый раз. Неудивительно, что все кругом такие мрачные, подумал он.
Доставшаяся Алану лаборатория состояла из двух частей: помещение на втором этаже, где стояли коммерческие анализаторы, и другое — на первом, где шла непосредственная разработка собственного прибора. Лаборатория наверху, а именно за нее отвечал Алан, была CLIA-сер-тифицирована. Элизабет и Санни считали традиционные коммерческие анализаторы пережитками прошлого, эдакими динозаврами, которые скоро вымрут, когда на небосклоне взойдет яркая звезда новой технологии «Теранос». По этому поводу вся лаборатория, где эти динозавры стояли, называлась «Парк юрского периода». Нижнюю лабораторию называли «Нормандия», отсылая к высадке союзных войск во время Второй мировой войны. Ожидалось, что приборы, которые разрабатываются в «Нормандии», так же возьмут индустрию анализов штурмом и победным маршем прокатятся по стране, как войска союзников штурмовали Европу и освобождали Францию от нацистской оккупации.
Искренний энтузиаст, Алан поначалу поддался общей браваде. Но вскоре после демонстрации с лопнувшим на-нотейнером он поговорил с Полом Петелем о состоянии дел в компании, и этот разговор заставил Алана задуматься, насколько глубоко проработана технология «Теранос» и насколько она готова к коммерческому применению. Петель руководил биохимиками, разрабатывавшими методику анализов для нового прибора «Теранос», известного под кодовым названием «4S». Петель проговорился, что его команда все еще работает по старинке и вручную. Алан очень удивился, поскольку думал, что все анализы уже проводятся автоматически с помощью «4S». На вопрос, почему это до сих пор не так, Петель ответил, что просто новая коробка от «Теранос» не работает.
К лету 2013 года, когда дизайнеры и копирайтеры Chiat Day судорожно заканчивали подготовку нового веб-сайта компании к коммерческому запуску, «4S», он же «миниЛаб», был в разработке уже два с половиной года. И при этом оставался совершенно сырым прибором с длиннющим списком проблем и неполадок.
Но самой большой проблемой была крайне нездоровая корпоративная культура, которая сложилась в компании. Всех, кто имел неосторожность возражать или высказывать озабоченность по какому-либо поводу, Элизабет и Санни сразу начинали считать циниками и лентяями. Тех, кто упорствовал и начинал отстаивать свою точку зрения, понижали в должности или увольняли, а подхалимов, наоборот, ценили и всячески продвигали. Несколько сотрудников индийского происхождения особенно преуспели в лести начальству и соглашательстве, поэтому вскоре заняли основные ключевые должности в компании. Среди них был Сэм Анекал, менеджер, отвечавший за интеграцию разных компонентов «миниЛаба» и в свое время поссорившийся с Иеном Гиббонсом. А также Чинмей Пангаркар, биохимик со степенью в химической инженерии из Университета Калифорнии в Санта-Барбаре. Был еще Сураж Саскена, клинический химик со степенью по биохимии и биофизике, полученной в Техасском университете А&М. Если судить по дипломам, все трое были высококлассными специалистами, но на практике их объединяли две вещи: во-первых, полное отсутствие реального рабочего опыта, потому что они пришли в компанию сразу по окончании обучения; во-вторых, привычка во всем соглашаться с Элизабет и Санни, которую они развили в совершенстве, научившись говорить именно то, что хотело слышать начальство. Сложно сказать, что послужило причиной такого поведения — страх наказания или желание выслужиться, а возможно, и то и другое.
