– Это значит, что мой поступок был безумной случайностью. То, что я это сделал, не говорит ничего существенного о моей личности.
Дана знала, что люди используют призмы сходным образом, но обычно кто-то пытался оправдать свои действия, продемонстрировав, что могло быть и хуже. Здесь защита основывалась на том, что пара-двойники повели себя лучше; с такой версией она еще не сталкивалась – и определенно не ожидала этого от Хорхе.
– Значит, вы считаете поведение своих пара-двойников отражением своего собственного?
– Все ветви, которые они проверили, отделились от моей всего за месяц до происшествия. Значит, эти двойники были такими же, как я; они не успели стать другими людьми.
Дана кивнула; в этом он был прав.
– Вы полагаете, что факт вашего вандализма по отношению к машине начальника искуплен тем фактом, что ваши двойники этого не сделали?
– Нет, но это показывает, что я за человек на самом деле. Если бы все мои пара-я прокололи ему колеса, это говорило бы что-то существенное о моей личности. Что-то, о чем следует знать Шерон. – Хорхе не рассказал жене о содеянном; ему было слишком стыдно. – Однако то, что они этого не сделали, означает, что по сути своей я не агрессивен, и, если расскажу об этом Шерон, у нее может сложиться неверное представление обо мне.
Другой их задачей было заставить его рассказывать жене обо всем.
– И что вы чувствуете, обладая этой информацией?
– Надо полагать, облегчение, – ответил Хорхе. – Я переживал насчет того, что означает мой поступок. Но теперь я переживаю меньше.
– Расскажите мне об этом чувстве облегчения.
– Я чувствую себя так, будто… – Хорхе поерзал в кресле, подбирая слова. Наконец произнес: – Думаю, я чувствую себя так, будто получил результаты анализов, и мне не о чем беспокоиться.
– Словно вы могли быть больны, но оказались здоровы.
– Да! Ничего серьезного не случилось. И больше это не повторится.
Дана решила использовать возможность.
– Давайте представим, что это медицинский анализ. У вас были симптомы, которые могли свидетельствовать о чем-то серьезном, вроде онкологии. Но оказалось, что у вас ее нет.
– Именно!
– Очень хорошо, что вы не больны раком. Но симптомы никуда не делись. Быть может, следует выяснить, в чем их причина?
Хорхе удивился:
– Какая разница, если это не рак?
– Это может быть что-то другое, что-то, о чем вам не помешало бы знать.
– Я получил ответ, в котором нуждался. – Он пожал плечами. – Пока этого достаточно.
– Ладно, хорошо, – согласилась Дана. Давить не было смысла. Она не сомневалась, что рано или поздно он сам поймет.
* * *
Распространено мнение, что человек обязательно родится во всех ветвях, в которых его родители встретились и завели детей, но ничье рождение не предопределено. Посредством своего годичного эксперимента Силитонга хотел продемонстрировать, что акт зачатия в значительной степени зависит от обстоятельств, в том числе от погоды.
Овуляция – последовательный и регулируемый процесс; одна и та же яйцеклетка выйдет из фолликула и в дождь, и в солнце. Однако сперматозоид, достигший этой яйцеклетки, подобен победному мячику для пинг-понга, выпавшему из лотерейного барабана; этот процесс совершенно случаен. И даже если внешние обстоятельства, сопутствующие половому акту, в обеих ветвях кажутся идентичными, неощутимого отличия достаточно, чтобы с яйцеклеткой слился один сперматозоид, а не другой. Соответственно, поскольку погодные условия в двух ветвях заметно различаются, это затрагивает и все случаи оплодотворения. Девять месяцев спустя все матери на Земле родят разных младенцев в каждой из двух ветвей. Это сразу ясно, когда в одной ветви рождается мальчик, а в другой девочка, но верно и для детей одного пола. Свежеокрещенный Дилан в одной ветви будет отличаться от Дилана в другой; они будут братьями.
Вот что продемонстрировал Силитонга, когда обменялся со своим пара-я анализами ДНК младенцев, родившихся через год после активации призмы. Он озаглавил статью «Влияние атмосферных возмущений на зачатие у человека». Он использовал другую призму, чем в статье о «росте ошибки», чтобы избежать вопроса о том, не вызвала ли публикация результатов того эксперимента расхождений, которых в противном случае не было бы. Во время зачатия всех этих детей две ветви никак не взаимодействовали друг с другом. Хромосомный набор каждого ребенка отличался от набора его двойника в другой ветви, и единственной возможной причиной тому был исход единичного квантового события.
Некоторые люди по-прежнему упорствовали, что в более широком масштабе ход истории в двух ветвях оставался схожим, но доказать это теперь было намного труднее. Силитонга продемонстрировал, что малейшее из возможных изменений в конечном итоге проявлялось на уровне целого мира. Для гипотетического путешественника во времени, желавшего предотвратить приход Гитлера к власти, минимальное вмешательство состояло бы не в том, чтобы удавить крошку Адольфа в колыбели; требовалось лишь отправиться в момент за месяц до его зачатия и потревожить молекулу кислорода. Это заменило бы не только Адольфа, но и всех людей его возраста или моложе. К 1920 году это была бы половина населения земного шара.
* * *
Морроу начал работать в «СелфТок» почти одновременно с Нат, и никто из них не застал времен процветания компании. Когда только корпорации могли позволить себе призмы, люди охотно посещали такие конторы, чтобы поболтать с параллельными версиями самих себя. Теперь призмы стали общедоступными, и у «СелфТок» сохранилось всего несколько точек, чьими клиентами были в основном подростки, родители которых не разрешали купить призму, и старомодные пенсионеры, которым мысль о параллельных двойниках все еще казалась новшеством.
Нат хотела сидеть тихо, однако у Морроу вечно были планы. Его произвели в управляющие после того, как он придумал способ привлечения новых клиентов. Всякий раз, когда они получали новую призму, он просматривал сводки происшествий за месяц после ее активации и рассылал адресную рекламу их участникам. Те зачастую не могли устоять перед соблазном узнать, как сложилась бы их жизнь, если бы все обернулось иначе. Никто из них не стал постоянным клиентом – большинство полученная информация огорчала, – но это был надежный способ получения дохода от каждой новой призмы.
В доме престарелых Морроу ждал под дверью комнаты миссис Элсен, пока та беседовала со своим двойником. Теперь они пользовались видео; она знала, что ей осталось недолго, и не было смысла беречь листы призмы. Однако это создало трудности параллельной миссис Элсен, которой пришлось воочию наблюдать за смертью своего двойника. Разговор был натянутым – Морроу оставил в комнате микрофон, чтобы подслушивать, – хотя умирающая миссис Элсен, похоже, ничего не заметила.
Когда они закончили, миссис Элсен чуть повысила голос, чтобы позвать Морроу.
